— Клянусь богом, заплачу пять — нет, десять — миллионов долларов тому, кто прямо сейчас позволит нам с Айви выспаться сегодня ночью. — Мы с Фи обмениваемся сочувственными взглядами. Между нами быть может и возникла неловкость, но по крайней мере мы все еще можем сбежать к себе в кровать и поспать.
— Значит сегодня я заработаю десять миллионов долларов, — говорю я Фи и направляюсь к лестнице на второй этаж.
Она следует за мной.
— Я должна на это посмотреть.
Мы находим Грея в детской, которая словно сошла со страниц дизайнерского журнала. Я знаю, что это место декорировала Фи, и она неоспоримо талантлива. Грей сидит в кресле-качалке, сгорбившись, и пытается всучить плачущему сыну бутылочку. Но малыш продолжает орать, его крошечные кулачки ударяют о руку Грея.
— Сейчас моя очередь его кормить, — говорит Грей, не глядя на нас. — Это грудное молоко в бутылочке. И он его ненавидит. Я знаю, чувак, — говорит Грей, теперь обращаясь к малышу. — Я тоже люблю грудь мамы, но ей нужно поспать.
Из соседней комнаты слышится приглушенный стон.
— Материнское чувство вины убивает мой сон, — говорит Айви лишенным эмоций голосом. — И не обсуждай мою грудь с нашим сыном, Кексик.
Я гляжу через открытые двери в смежную комнату и вижу, как ее длинные ноги свисают с массивной кровати. Фи очень невысокого роста, но рост Айви составляет добрых шесть футов. И в этот момент она абсолютно в разбитом состоянии.
— Передай мне его, Грейсон, — говорю я.
Грей смотрит на меня так, словно я безумец, а затем качает головой и передает мне сына. Его доверие — это то, что я никогда не смогу воспринимать, как должное. И вина за то, что я прикоснулся к Фи, ударяет меня камнем в грудь. Но сейчас для меня важнее раскачивать орущего месячного парня.
Подходя к пеленальному столику, я вытягиваю одно из одеял, которые ребята положили на полке. Когда я пеленаю малыша, туго прижимая его руки к телу, Лео кривит лицо от злости и краснеет в самой милой манере, что я когда-либо видел. В результате у меня в руках оказывается сверток, с торчащей из него головой.
Грей с Фи подходят взглянуть, явно любопытствуя. Но когда я беру маленького Джи на руки и громко шикаю на него, они разом вздрагивают.
— Декс, чувак, что…
Я бросаю на Грея возмущенный взгляд и вновь шикаю на плачущего малыша, прямо ему на ухо.
Наконец-то он слышит меня и внезапно успокаивается, пока я легонько качаю его маленькое тельце, продолжая уже негромко шикать.
Из-за дверного проема выныривает голова Айви. Ее темные глаза широко открыты от шока.
— Что…
Грей иступленно машет ей рукой, чтобы помолчала, но я качаю головой и возвращаюсь к креслу-качалке.
— Не бойтесь шуметь, — говорю я им. — Малыш слышал шум с самого своего зарождения. Ну, до того, как родился, и вы двое начали ходить на цыпочках. — Я даю ребенку бутылочку, и он начинает пить, пока я раскачиваюсь.
Фи подходит и становится рядом со мной.
— И откуда ты знаешь столько о детях?
— Мой младший брат был нежданным ребенком. Родители завели его, когда мне было семнадцать. Так что я кое-что знаю о младенцах.
Я бросаю взгляд на Айви и Грея, которые изумленно смотрят на меня.
— Если у вас есть запись белого шума, то рекомендую вам сейчас ее включить и так, чтобы он звучал довольно громко. — Грей поднимается, чтобы сделать, что я попросил, а Айви подходит ближе.
— Декс, я вот-вот расплачусь у твоих ног прямо сейчас. Никогда не покидай меня.
— Мы можем им делиться? — спрашивает Грей, когда возвращается с проигрывателем.
Я встаю и передаю Грею ребенка.
— Держи его завернутым в одеяло. Тихо шикай и качай, если начнет просыпаться. А я пока пришлю тебе несколько ссылок на видео.
Айви бросается ко мне.