— Это мой сводный брат Алексей, — вклинивается бестолочь. Ей не говорили, что нужно ротик на замке держать, когда взрослые разговаривают?
— Брат, значит, — протягивает парень, в конец охренев. А я стою и чувствую, как сердце начинает разгонять кровь, накачивая органы адреналином.
— Значит.
Если между нами зажечь спичку — как пить дать рванёт. Девчонка это понимает и начинает нервничать не на шутку. Бледные после болезни щёки краснеют. От напряжения она закусывает губу и смотрит то на меня, то на рафинированного хера.
— Лёш, там Людмила обед оставила. Остынет…
Что блядь?
— Так иди и ешь, — бросаю, не глядя на неё. — А одноклассник уже пойдёт, последний автобус через четыре минуты. А больше из «Рощи» сегодня ничем не уедешь.
У пиздюка с лица сходит вся краска, он хочет мне что-то ответить, хотя явно ссыт. Но стыд перед тёлкой берёт своё. Уже открывает рот, как бестолочь снова всовывает свои пять копеек. Понимает, что её дружок по лезвию ходит.
— Саш, и правда, — голос дрожит. — Мне сейчас мама должна позвонить. Да и замёрзла уже.
Этот Саша лишь удивлённо поднимает бровь, но принимает поражение.
— Ну ладно. Увидимся ещё.
И обнял бестолочь, прижал к себе. Я даже заметил, как он носом потянул возле шеи. Одноклассник, твою мать. Валил бы, пока ноги целы.
Глава 49
По календарю уже наступила весна. Даже солнышко как-то с утра выглянуло чуть более приветливо, хотя термометр всё ещё показывал отрицательную температуру. Меня выписали, и я снова начала посещать уроки. В первый день было ощущение, будто снова впервые пришла в этот класс. Аня была очень рада моему возвращению, Эдик тоже. Чего нельзя сказать об Ирине Ряполовой. Она со своей подружкой так посмотрела, когда я в класс вошла, что, казалось, на мне одежда загорится.
А вот Ларинцев вообще без комплексов. Хотя о ком я говорю? Где Ларинцев, а где комплексы.
— Привет, Белоснежка! — выкрикнул на полкласса, будто мы с ним лучшие друзья.
А потом обхватил за шею и потёр кулаком по макушке, испортив причёску. Шевцов молча отвернулся, а Роман Должанов лишь кивнул, при этом обратившись к Степановой:
— О, Ирландо, теперь мне не придётся разбавлять твоё одиночество, — расплылся в наглой улыбке. — Но если чё, то я ночью могу.
Некоторые парни в классе заржали как кони, а Аня покраснела от злости.
— Дебил. Сам своё одиночество разбавляй но ночам. Уверена, ты уже знаешь как.
Теперь хохот был обращён на Должанова, а Аня королевской походкой прошла к последней парте.
— Могу и с тобой опытом поделиться, детка. Поверь, это не менее занимательно, чем физика.
Под всеобщее веселье Аня закатила глаза и прошептала мне:
— Кто вообще сейчас говорит «детка»?
В класс по звонку вошёл учитель, и смешки смолкли. Мне было жаль подругу. В последнее время Должанов вообще границ не видит, открыто поднимает её насмех, почти доводя до слёз. Да какой там почти. Аня, моя уверенная в себе и стойкая Аня вчера звонила вечером и рыдала в трубку, что этот козёл её на физкультуре опозорил перед всем классом. Она замерзла в спортзале, а Должанов высмеял, что через маечку соски торчат, ещё и под руки сзади подхватил, чтобы прикрыть не смогла и другие поржали. Степанова его люто ненавидела, а поделать ничего не могла.
Уроки пошли своим чередом, и я была в шоке от того, насколько отстала. Занималась дома целыми днями почти, как только чуть полегче стало, но всё равно катастрофически отстала. Аня с Эдиком помогали как могли, но пришлось полностью занырнуть в учёбу. Только сон, еда и уроки, уроки, уроки. Я даже с мамой виделась мельком. Она всё понимала, иногда приходила, приносила мне в комнату чай с блинчиками и просто какое-то время сидела рядом, пока я внедрялась в тайные глубины алгебры или слушала тексты по английскому. С Алексеем я и вовсе встречи не искала. В тот раз, опозорив меня перед Сашей, он ещё и дома накричал. Стоило спросить, почему он так себя повёл, как Лекс полоснул своим жутким взглядом, а потом припечатал ладонью о косяк двери, прямо у моего лица, и зло прошипел, что он мне не брат, и нечего таскать в дом каких-то «левых придурков». Мне тогда стало просто до слёз обидно. Ну чем Саша ему насолил? Я же его даже в дом не приглашала, мы просто стояли на улице.
После этого я написала Тереньтеву сообщение с извинением, но он ничего не ответил. Видно было, что прочитал, но даже плюсик в ответ не прислал.
До конца четверти оставалось не так уж и много, а до каникул нужно было сдать проект по биологии. Мы с Аней взяли работу на двоих, но из-за моей болезни продвинулись весьма незначительно. Тема была интересная, но направление работы в основном теоретическое, поэтому требовалось обработать большое количество информации, структурировать её, выполнить графики и анализ закономерностей. Мы взяли вполне животрепещущую тему для современного человека, особенно для выпускника — «Стрессы и стрессоустойчивость организма человека». Материал в основном уже был собран, но проект требовалось довести до ума.
Сегодня была суббота, и мы условились основную часть дня посвятить проекту. Позавтракав утром и сделав основные уроки на понедельник, я оделась и выбежала на автобус. К району с высотками, где жила подруга, добираться пришлось с двумя пересадками.
— Привет, — Аня улыбнулась и пошла включать чайник, пока я разматывала шарф. Горячий чай как раз к месту, потому что, несмотря на календарь, весна в город не спешила.