— За тебя.
Вот стерва. Допросится скоро.
— Мелкие сучки из команды пловчих заперли её в душевой, а одежду стащили.
— Твою мать! — глаза Ирландо удивлённо вылезли из орбит. — Это ж сколько она там просидела? Уже прошло…
— Достаточно, чтобы окоченеть и отрубиться. Давай шмотки. Не везти же её в таком виде домой.
Рыжая недоверчиво посмотрела на меня и решила сама вручить подруге одежду, а заодно спросить, правда ли я не надругался над бедной невинной овечкой. Детский сад, ей Богу.
— Убедилась?
Степанова вернулась обратно, оставив бестолочь переодеваться в машине. Она уже не пыхтела праведным огнём и смотрела спокойно.
— А ты не такой козёл, коим хочешь казаться, Шевцов.
— С чего такие выводы, Ирландо? — смешок вырвался непроизвольно. — Просто бестолочь, официально для посторонних — семья, а за семью принято впрягаться. Но это только для посторонних, в остальном всё по-прежнему.
— Угу.
Рыжая шмыгнула носом и молча удалилась в сторону своего подъезда. Нашлась здесь самая умная.
Рука потянулась ещё за одной сигаретой, но потом я передумал. В последнее время слишком много курю, после тренировок стало ощутимо тяжелее — пора завязывать. Было бы хорошо, если бы бестолочь снова отключилась. Пиздец, как не хочется видеть глаза оленёнка перед забоем. Смотрит и молчит, сверлит дыру во мне, пока я пытаюсь следить за дорогой. И самое дерьмовое, что мне не нравиться то, что я ощущаю, когда эти глаза на меня смотрят. Нечего тут жалеть. Неужели сама не понимала, куда лезла? Или думала, что большой город рухнет к её ногам, лишь завидев её грустный взгляд? Да хрен тебе, подкидыш. Так не бывает.
Глава 41
Переодеваться в машине не очень-то и удобно. Тело, так долго коченевшее в душевой, а потом расслабившееся в тепле автомобиля, не слушалось и не хотело выгибаться, чтобы я могла натянуть Анины джинсы, которые на моих хоть и стройных, но всё же округлостях был весьма в обтяжку. Степанова совсем другого типажа: высокая и очень худая, так что ещё удивительно, что её штаны на меня практически впору. Не считая длины.
— Точно всё нормально? — обеспокоено уже в третий раз спросила подруга, просовывая нос в приоткрытое окно. — Может, мне с вами поехать? Потом такси вызову.
— Не надо, Ань, уже поздно для разъездов. Правда всё в порядке.
Анюта поджала губы и что-то пробурчала. Что именно — я не разобрала, но это явно относилось к Шевцову. Кстати о нём.
— Ань, он же без куртки, да на морозе. А я тут копаюсь.
— Да нифига с ним не станется. Нашла о ком переживать. Ладно, давай уже, Фомина, из дому мне позвонишь.
— Обязательно.
Что-то ещё сказав Шевцову на улице, Степанова юркнула в свой подъезд, а я осталась ждать Алексея в машине. Но он особо не спешил. Докурил сигарету, окинул мрачным взглядом подъезд, в котором скрылась одноклассница, и только потом вернулся в машину. Молча завёл мотор и тронулся. Меня Лекс и взгляда не удостоил.
Хотелось поблагодарить его, сказать спасибо за то, что вытащил из такой ситуации, но что я должна была сказать? Спасибо, что искал меня? А если и не искал, просто случайно так вышло? Или спасибо, что нашёл? С ним же лишнего слова сказать не хочется, потому что никогда не предугадаешь реакцию. Он запросто может сказать, что я сама виновата. И тогда посыплется шквал упрёков, а этого я совсем не хотела, поэтому решила просто промолчать и уставилась в окно, плотнее закутавшись в его куртку.
В первый день в новой школе, когда Шевцов по распоряжению отца отвозил меня, я не могла понять, что за запах в машине — ароматизатор или парфюм Алексея. Но сейчас, уткнувшись носом в ворот его куртки, я поняла. Странное сочетание парфюмерной композиции — какие-то морские или океанические мотивы — холод, смешанные с горько-сладким ароматом грейпфрута. Но есть ещё что-то, и я не могу понять, что именно. Мама одно время, ещё до того, как устроилась секретарём в фирму отца Алексея, работала в торговом центре в известном магазине косметики и парфюмерии. Она привозила домой кучу всяких неполных пузырьков, называя их тестерами. Нам с тётей и её провинциальным подружкам это казалось верхом гламура. За тот период я много наслушалась о том, что такое «нота сердца» или «фужерная нота шлейфа» и тому подобное. И сама среди подруг козыряла знаниями, пытаясь разгадать в сетевой парфюмерии следы этих самых сердец и шлейфов. И у меня неплохо получалось, надо сказать. Но вот парфюм Шевцова вызвал сомнения. Отвернувшись к окну, я ещё раз незаметно потянула носом, но так и не распознала, что скрыто за свежестью и горьким цитрусом.
За своими думами я не заметила, как мы подъехали к автозаправке, и Шевцов остановил машину. Не сказав ни слова, он вышел из салона, но так и не подошёл к терминалу, а скрылся за дверью магазинчика.
Через пару минут сводный брат вернулся, держа в руках стакан с кофе.
— Выпей, — протянул его мне.
— Спасибо.
Я приняла бумажный стакан и сделала глоток. Сладко, ароматно и… Горло внезапно обожгло, и я закашлялась.
— Блин, — я едва смогла вдохнуть, — он же…