— И не приемлю насилия, — Мира с вызовом приподняла бровь.
— Хорошо, тогда что? Романтика? Воздушные шарики? Серенады? Украшения, пальмы, горы?
— Спонтанность… Я бы сказала судьба, — Мира аккуратно освободила свои пальцы. — Если мы встретимся где-нибудь неожиданно ещё раз, учитывая что места посещать мы привыкли разные, я поверю в то, что все это не пустое.
— Мы обязательно встретимся случайно, — выкрикнул ей вслед Дима, но Мира даже не стала поворачиваться.
По дороге к дому, она несколько раз оборачивалась, переживая, что назойливый поклонник следит за ней.
Маниакальная мысль, что он последует за ней, не покидала практически до самой аптеки, в которую Мира прошмыгнула, чувствуя себя героем блокбастера.
— Бинты пожалуйста, самые широкие, левомеколь, и анальгин с димедролом в ампулах, — протараторила она, то и дело оборачиваясь на дверь.
— Рецепт, — лениво произнесла аптекарша, потому что ей в отличии от Миры, спешить было некуда.
— Да, конечно, самый лучший рецепт, — кивнула девушка, складывая на подложку, несколько тысячных купюр.
— Это одноразовый рецепт, — буркнула женщина, забирая деньги, и складывая в аптечный пакет препараты.
— Спасибо, — Мира вышла на улицу, кутаясь в свой объемный шарф. На ней уже была надета юбка карандаш, кожаный френч, и апельсиновый шерстяной шарф. Ботинки на высоком каблуке цокали по влажному асфальту. Мира считала, что вся эта одежда ей ни к лицу, но она обещала. Дала слово, и не могла подвести его.
Кого угодно, но не его.
Нырнув в такси, она попросила водителя сделать круг, и убедившись в том, что их машину никто не преследует, назвала свой адрес.
По ступенькам, она уже не шла, а бежала. Открыла ключом дверь, на ходу скинула ботинки, и вбежала в комнату. На глаза, аккуратно подведенные черной подводкой, снова нахлынули слезы.
— Ты как? — Мира аккуратно села на край дивана, сжимая руку Яна, и закусывая губу, чтобы не завыть в голос.
Его левый глаз был полностью закрыт, а половину лица украшал отек. Сухие губы потрескались, в уголках запеклась кровь, на обнаженном торсе, багровели кровоподтеки, а хитрая морда лиса, была практически незаметна среди нанесенных побоев.
— Живой, — Ян попытался улыбнуться, но в горле запершило.
— Давай я перебинтую тебя.
Мира аккуратно стала развязывать вчерашние бинты и очень хотела, чтобы хотя бы частично, боль Яна, передалась ей.
Они вышли из подъезда, чтобы сгонять в магазин, и купить еще коньяк, но распахнутая дверь в квартиру соседа, напрягла ее.
Потом, она кричала, порывалась вызвать скорую, сидя в огромной луже крови, но Ян крепко схватил ее за запястье, запрещая это делать.
Все, что она помнила дальше, это как она вымывала плинтуса, и пыталась оттереть кафель, но получалось слабо. Ян уснул после сильнодействующего обезболивающего, которое ей только удалось выкупить в аптеке за углом.
— Ты опять вставал, — она неодобрительно качнула головой, — Ян, ребра скорее всего сломаны, тебе нельзя вставать.
— А ссать мне, куда прикажешь? — фыркнул он, и тут же ощутил бешеную боль в грудине.
— Я оставила бутылку…
— Ты совсем уже что ли?! — Ян злобно дернулся, отстраняясь от ее помощи.
— Потерпи, бинты нужно сменить, иначе они ещё сильнее присохнут и будет больнее, — Мира обильно смочила высохшую сетчатую ткань, которая пропиталась сукровицей.
— Как проходит то, о чем я тебя попросил? — Ян стиснул зубы, слегка прогибаясь в спине.
Ее руки замерли над раной, и она бросила быстрый взгляд на его лицо.
Неужели это было настолько для него важно? Важнее боли, которую он терпел?