— Но ведь я могу стать тебе другом? — очень тихо прошу ребенка, и вижу в ее глазах море удивления.
— Другом? — тихонько переспрашивает она.
— Угу. Мы можем общаться и гулять, вместе наряжать кукол, и…
— Кукол?!
Прикусываю язык, так как вспоминаю, что девочка ни разу при мне не доставала куклы, а все больше шарилась в мобильнике. Но блин, как же ей объяснить…
— Просто у меня никогда не было своей куклы, — улыбаюсь, вспоминая, с какой завистью смотрела на то, как другие девочки качали своих купленных дочек.
Я мечтала об этом, когда лепила страшное нечто из мокрого песка, и качала это на руках, пока он не высыхал и разваливался. Плакала горючими слезами, когда меня не брали к себе играть даже в нашем бедном дворе, потому что у меня не было и пятнадцатирублевой барби. Каждый раз смотрела на чужие игрушки, и не знала, почему у меня нет своих, и откуда эта несправедливость…
А потом все больше закалялась и грубела изнутри, не позволяя слезам показываться наружу. Чтоб думали, что мне все равно. Чтоб не смеялись, а считали меня взрослой, той, которой куклы и не нужны.
Кажется, я даже обманула саму себя тогда, хотя сейчас понимала, каким несчастным ребенком сделали меня отцовская бутылка и бедность общажных домов.
— Вообще никогда? — тихонько переспрашивает девочка, вырывая меня из своих мыслей.
Киваю, и Кира с задумчивым видом жует нижнюю губу.
— Ладно, так уж и быть. Достану специально для тебя парочку кукол, и поиграем, — улыбается малышка, — для друзей ничего не жалко!
Мы тихонько смеемся, а затем она протяжно зевает, и поудобнее устраивается в кровати. Как быстро умеют засыпать дети! Казалось, вот она копошится и возится, а сейчас, раз — и уже сопит в обе дырочки.
Я с какой-то странной нежностью наблюдаю за спящим ребенком, и даже осторожно убираю с ее лица путанные прядки. Ловлю полный жалости взгляд Пинки — и поспешно отворачиваюсь, так как не хочется чувствовать себя никчемной.
— Спасибо, — слышу через какое-то время голос свекрови, но не отвечаю, притворяясь спящей.
Мне нельзя сильно привязываться к этим людям. В конце концов, все это только на время дела…
Засыпаю я, на удивление, быстро, но ненадолго, так как вскоре ощущаю на себе чьи-то руки.
— Что…
— Т-с-с. Не вопи, это я.
Обнаруживаю, что уже на руках у Кристофера, который куда-то меня несет. Пытаюсь прийти в себя и быстро-быстро моргаю.
— Куда вы…
— Да тише ты.
Мы покидаем комнату Киры, и я вцепляюсь в плечи Кристофера.
— Я не хочу к себе, — всхлипываю от внезапного ужаса, накатившего на сонный мозг, — там страшно, он там был, был…
— Элли, что с тобой?
Он останавливается посреди коридора, внимательно глядя мне в глаза, и тихонько дуя мне в лоб.
— Успокойся девочка. Конечно, ты не вернешься к себе, не волнуйся. Я несу тебя на законное супружеское место, будешь спать там, где и положено.
— Что?
Мой мозг, наверно, совсем плох со сна и страха, потому что смысл сказанного ускользает куда-то далеко.
Кристофер снова вздыхает, и продолжает путь.