Я с сомнением оглядываю мистера Дригга, одетого в строгий черный костюм с начищенными туфлями, и прилизанной шевелюрой. Рядом с яркой Пинки он смотрелся уж слишком серьезным и взрослым, хоть и был младше ее лет на пятнадцать.
И чего моя яркая свекровь могла найти в это мужчине? За те несколько лекций, что он у нас успел провести, мне он показался скучным и слегка помешанным на правилах занудой. А Пинки вон как улыбается…
— И что будем делать? — не особо надеясь на ответ, спрашиваю я, и неожиданно Кира открыто улыбается.
— Идем!
Я едва успеваю проскочить вслед за девчонкой между выезжающими машинами, про себя размышляя, должна ли остановить Киру. Вообще, за то время, что мы живем под одной крышей, я мало изучила падчерицу, но одно поняла точно — если девочка что-то задумала, остановить ее сможет разве что бульдозер.
Ну, или бабушка.
Я не была ни тем, ни другим, а поэтому просто бросаюсь следом, очень надеясь, что поступаю правильно.
А Кира уже подошла к голубкам почти вплотную, и, встав за спиной Пинки, во все горло кричит:
— Бабууууль! Вот ты где!
Подпрыгнув так, что любая «бабуля» тотчас сдохла от зависти, Пинки резко разворачивается, и с негодованием смотрит на внучку.
— Кира! — яростно восклицает свекровь, и тут же замечает подоспевшую меня, — Элли, дорогая… ты уже все? Девочки, дайте мне пять минут, я сейчас подойду.
Послав внучке еще один многообещающий взгляд, покрасневшая Пинки вернулась к разговору с мистером Дриггом, который теперь с удивлением разглядывает нашу компанию.
Я быстро киваю преподавателю, и оттаскиваю Киру к машине, краем уха успев услышать, как Пинки объясняет все произошедшее глупой шуткой.
Ага, кажется, моей свекрови не очень по нраву звание бабушки, и хитрая Кира этим воспользовалась. Я с интересом смотрю на усевшуюся на свое место девочку, что довольно подмигивает, и снова утыкается в телефон.
А не слишком ли много времени ребенок проводит с гаджетом? И почему я вообще об этом задумываюсь?
— С кем переписываешься? — осторожно интересуюсь я, так как Кира быстро-быстро сучит по экрану.
— Рассказываю другу, как заставила бабулю покраснеть, и поспешить в машину, — широко улыбается девочка.
Другу? В смысле, мальчику? Интересно, а в таком возрасте у детей уже бывает что-то, кроме дружбы?
— Меня этому еще мама научила, давным-давно, — хвастается Кира, снова залипая в телефон, а я цепляюсь на последнюю фразу.
Мама — это же бывшая жена Кристофера? Интересно, в каких они отношениях между собой? Я быстро заверяю себя, что мой интерес носит чисто любопытствующий характер, и никак не связан с чувственными поцелуями моего мужа.
— Вы часто общаетесь? — бросаю взгляд в зеркало заднего вида, и ребенок удивленно поднимает брови.
— В каком смысле?
Ее губы сжимаются, а мне становится неловко за проявленное любопытство.
— Ну, ты и твоя мама… Просто ты все время с бабушкой, и… Я подумала…
Кира смотрит мне прямо в глаза, когда хмурит брови, а ее лицо становится на удивление взрослым и резким.
— Я думала, ты знаешь… Моя мама умерла, Элли. Четыре года назад.
Сглатываю, и чувствую, что кровь хлынула в лицо. Зачем я спросила?!
— Прости… — тихо шепчу я.
— Странно, что папа тебе не сказал, — словно сама с собой, рассуждает девочка, — ведь ты вышла за него замуж.
— Это… Имеет значение?