— По-моему, пить тебе больше не стоит, — заметил он. Я подняла на него взгляд, и к нему вернулась прежняя серьёзность. — Хорошо… — Встав со стола, он взял рулон кухонных полотенец. — Промокни лицо.
Пока я, погружённая в свои невесёлые размышления, цедила настойку, Алекс сходил в комнату и принёс большое махровое полотенце. Я кое-как расстегнула пуговицы рубашки и укуталась в сухое. Стало куда лучше. Он поставил чайник и опустил на стол банку с печеньем. Равнодушно глянув на неё, я допила настойку и тихо заговорила.
— Какая-то женщина кричала, что мне нужно бежать… Я слышала её голос. Тебе может показаться, что я рехнулась, но это не так. — Я поймала на себе внимательный, задумчивый взгляд Алекса. Сжала края полотенце, губы мои дрогнули. — Сейчас я понимаю, что этот голос… Он был где-то внутри меня. Но когда я проснулась…
Признаться честно, я думала, что он ответит одной из своих ухмылочек или скажет что-нибудь ироничное, но Алекс промолчал. Стоял и смотрел на меня ещё более задумчиво, чем прежде. Чайник, щёлкнув, выключился, однако Алекс никак не отреагировал. Вроде бы, всё так же смотрел на меня, и в то же время мне было ясно — погружён он в собственные мысли. Я плотнее укуталась в полотенце и глянула на стол. Коробка с печеньем… Пару секунд поколебавшись, сняла крышку и вытащила одно. Сахарное, с корицей, оно буквально таяло на языке, и я почувствовала себя чуточку лучше. Примитивно всё-таки устроен человек…
Наконец Алекс достал чашки и налил кипяток. Подтолкнул ко мне коробку с чайными пакетиками.
— Тебе нужно в душ, — констатировал он, отхлёбывая едва заварившийся чай.
Я оценивающе осмотрела его. Оказывается, он уже успел переодеться. Должно быть, когда ходил за полотенцем. Домашние штаны, свободная рубашка… И всё же волосы его были влажными, да и вряд ли он согрелся так быстро.
— Тебе тоже, — взяв новое печенье, равнодушно сказала я и заметила затаившуюся в уголке его рта усмешку. Поджала губы. Кто о чём, а вшивый о бане.
10.2
Догадаться, чего от меня хотел Алекс, было не трудно. Я же надеялась только на то, что всё кончится быстро, потому что сил на его изощрения у меня не осталось. На смену пульсации в висках пришла головная боль, дрожь сменилась ознобом, а внутри образовалась пустота. По дороге в ванную я снова и снова задавалась вопросом, что же всё-таки произошло, однако ответа на него так и не было.
Размотав полотенце, я повесила его на крючок и подошла к зеркалу. Губа разбита, на щеке царапина, на скуле — не то ссадина, не то только-только начинающий проявляться синяк — сразу и не понять. На руки даже смотреть было страшно.
— Ты извращенец, — заключила я, вытащив из волос палочку.
— Ещё какой, — стягивая не до конца расстёгнутую рубашку через голову, согласился он.
В который раз недоумевая, на кой я ему сдалась, я задержала на Алексе взгляд. Красивый, богатый мужик с рабочим членом и огромными возможностями. И я… Мало того, что вид, словно после бомбёжки, так ещё и с головой проблемы начались. Но нет… Ему, блядь, в душ! Заставив себя отвернуться, я зашла в кабинку. Появившийся вскоре Алекс осмотрел меня с головы до ног. Поджал губы, покачал головой и включил воду. И что вот это всё значит? Недоволен или наконец дошло, что эстетическим удовольствием тут и не пахнет? Так какого хрена от меня нужно?! Вон та… Длинноволосая, холёная, с кожей, словно бархат, и сиськами…
— Обопрись о меня, если тяжело стоять, — склонившись, тихо сказал Алекс мне на ухо и, развернув, заставил опереться о свою грудь.
Мысли так и оборвались, не дойдя до логического завершения. Я ощутила, как ладони его скользят по моему животу, на миг останавливаются и скользят вновь.
Попыталась отстраниться, но он прижал меня ближе. Удерживая, взял с полочки гель и выдавил себе на ладонь. Растёр, взбивая пену, и принялся намыливать мои плечи. Я чувствовала, как пальцы его разминают мои скованные мышцы, как ладони ложатся на лопатки и опять поднимаются вверх. В горле образовался ком, и я уставилась в стену. Только не чувствовать. Только не чувствовать! Обхватив под грудью, он привлёк меня к себе. Прикусил кожу на затылке. Член его упирался мне в поясницу: твёрдый, большой. Я подумала, что сейчас он толкнёт меня к стене, как частенько делал это, но вместо этого он только потёрся о меня, шумно выдохнул и, наклонившись, хрипло сказал мне на ухо:
— Знала бы ты, как я хочу тебя трахнуть.
— Так что тебя останавливает? — осведомилась я, чуть повернув к нему голову.
Он с шумом вобрал в лёгкие воздух. Лизнул меня за ухом и, накрыв грудь ладонью, стал потихоньку водить, растирая гель.
— Ты себя видела?
— Видела. — Я отвернулась. И какого дьявола?! Хочет трахнуть — пусть трахнет и всё. А он хочет. А если ему синяки мешают… Тогда какого чёрта он меня трогает?! Какого чёрта вообще происходит?! Повернувшись к боковой стене, я уставилась на наше с ним отражение. Как погляжу, любит он зеркала…
— Боюсь, если сейчас я сделаю с тобой всё, что хочу, тебе будет очень больно, — снова заговорил он. — Потому что я хочу взять тебя вначале вот сюда, — пальцы его проскользили по складкам моего лона, потом поставить тебя на коленки и хорошенько трахнуть в рот, — вторая ладонь обрисовала губы. Мне нравится, как ты берёшь в рот, Стэлла, — указательный палец, скользнув внутрь, прошёлся по моим зубам. — Да… — потихоньку зарычал он, покусывая мой затылок. — А напоследок мы бы попробовали тебя вот тут, — ладонь его переместилась на мои ягодицы. Раздвинув их, он обвёл анус, нажал, проталкивая палец внутрь. Неглубоко, всего на одну фалангу. — Ты представить себе не можешь, как я хочу вставить тебе сюда. Нагнуть тебя и… — Он скользнул глубже, погладил меня изнутри, но уже буквально через пару секунд убрал руку и, шлёпнув меня по заду, всё так же сипло проговорил: — Поверь, детка, я всё это с тобой сделаю. Но не сейчас.
Я смотрела на наше с ним отражение и чувствовала дрожь. Странную дрожь, вызванную не страхом, не хаотичными мыслями, не ужасом пережитой ночи, а его словами. Он продолжал намыливать меня — неспешно, будто наслаждался каждым моментом, его напряжённый член всё так же тёрся о меня, а я ловила себя на том, что никогда ещё ни один мужчина так сильно меня не хотел. Вот так, чтобы отказаться от возможности взять здесь и сейчас, а дождаться… Чего? Чего он хочет получить от меня? Моё тело? Или нечто большее? Куда больше, чем я могу ему дать? Он хочет, чтобы я откликалась, чтобы реагировала на его ласки, его прикосновения. Хочет вернуть моё тело к жизни, но если он сделает это…
— Алекс, пожалуйста, не надо, — сглотнув горький вязкий ком, вставший в горле, попросила я, когда он принялся намыливать мои плечи. Осторожно, словно каждое его касание было больше, чем есть. От плеча к запястью кончиками пальцев и обратно по внутренней стороне, вырисовывая невидимые узоры.
— Что не надо? — продолжая, поинтересовался он.
— Вот этого не надо, — развернувшись, я посмотрела ему в лицо. — Не надо делать так, чтобы я чувствовала.
— А ты чувствуешь? — Самодовольный взгляд и ямочка на щеке. Обхватив за талию, он привлёк меня к себе и опустил руку на лобок. Хорошенько намылил, а после, раздвинув половые губы, добавил: — Как-то не заметно.
Удерживая, он обхватил свой член и принялся размеренно водить по нему рукой. Глубоко задышал. Хватка его ослабла, и я сделала крохотный шаг назад.
— Отойди к стене, — приказал он. — Хочу смотреть на тебя.