— Ты что творишь? Уронишь же!
— Не уроню.
— Или отпустишь случайно, — продолжаю я, смотря ему в глаза. Теперь, когда я сижу на парапете, наши лица оказываются почти вровень. Никита обнимает меня, скрестив руки за моей спиной, а я обхватываю его за пояс, боясь даже шелохнуться лишний раз.
— Не отпущу, — он произносит эти два слова, словно обещание: серьёзно, выговаривая их чётко и уверенно. Повторяет: — Не отпущу.
— Ни… — я не успеваю до конца произнести его имя. Он сокращает и так небольшое расстояние между нами и целует в губы. Нежно, но настойчиво, сразу давая понять, что сопротивление бесполезно. А я и не думаю сопротивляться, я, вообще, ни о чём больше не думаю в этот момент. Закрываю глаза, отвечая ему. Лишь подаюсь немного вперёд, съезжая с парапета. Обнимаю его за плечи, прижимаясь к нему так близко, насколько только возможно. И я не знаю, сколько проходит времени, кажется, что целая вечность, а может, всего несколько минут.
Ник первым прерывает поцелуй, с трудом, нехотя, но всё же отстраняясь от меня. Мы оба тяжело дышим, у него взгляд шальной, глаза потемневшие, и я, наверное, выгляжу так же. Никита обнимает меня крепко, прижимая к себе, утыкаясь носом мне в макушку. Шепчет:
— Я так скучал по тебе, Полина. Ты даже не представляешь.
— Представляю, — выговариваю еле слышно, ощущая как начинает щипать в носу.
— Зачем ты с ним? — тихо спрашивает он.
Никита не называет имени, да и не нужно. Ясно, о ком он говорит. Молчу. Сколько раз я задавала себе этот вопрос? И ни разу не нашла приемлемого ответа. Утыкаюсь лбом в ключицу Ника, произношу еле слышно:
— Я не знаю, Никит, не знаю. Я запуталась. Понимаю, так нельзя. Дима не заслужил. Ощущаю себя последней дрянью, — говорю всё более сбивчиво, чувствуя, что ещё немного и разревусь.
— Тише-тише, — Ник начинает гладить меня по волосам. — Просто поговори с ним. Думаю, он поймёт.
— Женю он тоже понял? — с горечью в голосе спрашиваю я.
Никита вздрагивает, услышав вопрос. Молчит пару секунд, потом произносит уверенно:
— С Женей всё было по-другому. Он думал, что она любит его. Про тебя он знает, что ты его не любишь. Только надеется, что когда-нибудь…
— Всё равно ему будет больно, — вздохнув, отвечаю я.
— Но…
— Да я сама всё понимаю, — перебиваю Ника. — Мы договорились мой день рождения отпраздновать вдвоём, и я уже давно решила, что точно с ним поговорю.
— Хорошо, — кивает Ник, ободряюще мне улыбаясь.
— Что хорошего? — переспрашиваю я. — Между нами всё равно ничего не изменится, — обречённо произношу я, глядя в сторону.
— Изменится! — Ник говорит неожиданно громко. Я поднимаю на него изумлённый взгляд. — Всё изменится, Полина. Хватит бегать друг от друга. Я поговорил с родителями.
— И? — мне хочется ущипнуть себя, потому что с трудом верится в то, что слышу. Может, я сплю? — Они тебе разрешили встречаться со мной?
— Я не спрашивал разрешения, — с усмешкой отвечает Ник.
— Но твоя мама…
— Мне кажется, она ждала этого разговора, — задумчиво произносит Ник. — Во всяком случае, она не удивилась и не нервничала, когда я завёл о тебе речь. В общем, — как-то криво улыбнувшись, произносит он, — мама обещала, что постепенно привыкнет к мысли, что мы встречаемся.
— Отец сказал то же самое. Ещё тогда, когда я вернулась из Питера и заявила ему, что не вычеркну тебя из своей жизни, — мне хочется закричать от эйфории, от какого-то невероятного ощущения счастья, которое так неожиданно свалилось на меня, на нас.
— Ты молодец, а я идиот, — говорит Ник. — Только и могу оправдать себя тем, что в какой-то момент искренне думал, что тебе может быть лучше с Димой.
— Я тоже дура, — возражаю ему, помрачнев при воспоминании о Диме. — И почему же ты вдруг перестал так думать? — спрашиваю, как только до конца осознаю его последние слова.
— От любимого парня не сбегают на работу, — чуть улыбнувшись произносит он, — общаясь по полчаса в день за чашкой кофе, — мне нечего ему ответить на это. — Поль, теперь точно всё будет хорошо, — Никита вновь притягивает меня к себе. — Ты поговоришь с Димой, потом решим что-нибудь с твоей поездкой. Хочешь, я сам с ним поговорю?
— Нет! — я и так поступаю с Димой подло. Поговорить с ним я должна сама, попросить прощения, в конце концов. — Никит, — я вновь мысленно возвращаюсь к ситуации с Женей. Не могу не спросить: — Зачем ты увёл у него девушку?