— Самойлова, ты разрушаешь мою веру в этот мир, — шокировано тянет Ник, наблюдая за тем, как я делаю первую затяжку.
Горло с непривычки саднит, как никак три года уже не курила. «Спасибо» тебе, «свинота». Прокашлявшись, уточняю у парня:
— Ты о чём?
— Глядя на тебя, я всегда думал, что ещё не всё потеряно, — поясняет Ник, — что есть ещё в нашем городе хорошие приличные девчонки.
— Пономарёв, — усмехнувшись в ответ, произношу я, — ты как-нибудь вместо клуба загляни в библиотеку — там таких, как я не один десяток наберётся.
— Неа, — улыбаясь, говорит Ник, — ты — особенная.
— Чем же? — не скрывая скепсиса в голосе, интересуюсь я.
— Ты — единственная, кто меня отшила, — преувеличенно грустным тоном произносит Никита.
— Кто о чём, а вшивый о бане, — смеюсь в ответ.
— У кого что болит, тот о том и говорит, — в моей же манере парирует Ник, принимая ещё более грустный вид.
— Пономарёв, заканчивай паясничать. Мы же оба знаем, что та история и яйца выеденного не стоит, — делаю очередную затяжку, постепенно вспоминая давно забытое ощущение заполненных горьким дымом лёгких.
Ник ничего не отвечает. Разглядывает меня задумчиво, потом присаживается рядом:
— Нет, я не могу на это смотреть, — он выдёргивает сигарету из моих пальцев.
Я не сопротивляюсь. Прежнего удовольствия от сигареты я не получаю, даже начинает немного мутить от выкуренного.
Ник затягивается «моей» сигаретой, выпускает дым изо рта, спрашивает:
— Ты из-за чего так расстроилась-то?
Кратко обрисовываю ему ситуацию.
— Вот вы, отличницы, странный народ, так убиваться из-за четвёрки, — недоуменно качает он головой. — Я у деда тройку получил и счастлив.
— Не в оценке дело, — вздохнув, зачем-то поясняю я. Вроде и нет у меня большого желания откровенничать с Ником, но он смотрит на меня с таким искренним сочувствием, что слова сами слетают с губ. — Просто это несправедливо. Без преувеличений, я одна из лучших на курсе. Ангелина Петровна сама говорила, что экзамен будет лишь формальностью. Да, я не знала ответов на два вопроса, но это ничто по сравнению с тем, какой объём материала я перелопатила за семестр.
— Сука, — констатирует Ник. — Но не ты первая, не ты последняя.
— В смысле? — недоуменно смотрю на усмехающегося Ника. — Ну-ка, с этого места поподробнее.
— «Свинота» тем и славится, что любит заваливать отличников, а потом наблюдать за тем, как они корчатся, выпрашивая пятёрку, — с нескрываемым презрением в голосе рассказывает Ник. — Даже если бы ты всё знала, она бы всё равно нашла, до чего докопаться.
Слова Никиты проливают свет на ситуацию с Ольгой. Вот значит как…
— Слушай, Самойлова, хватит киснуть, — Ник, выбросив окурок, обнимает меня за плечи. — У меня сегодня гулянка в честь окончания сессии намечается. Дима с Мариной будут и ты приходи. Я, кстати, говорил сестрёнке, чтобы она тебя позвала.
Молчу, обдумывая предложение Ника. Я не большая любительница вечеринок, да и отец их не одобряет, а и так с ним объясняться придётся по поводу полученной четвёрки. Никита же, по-своему истолковав моё замешательство, крепче сжимает мои плечи и, наклонившись ближе к уху, начинает говорить:
— Поль, ну вот представь, пройдёт пятьдесят лет, твои внуки спросят, как ты провела студенческие годы. И что ты ответишь? Что все пять лет просидела в библиотеке?
— Я тебя позову, — улыбаюсь в ответ, немного отстраняясь от Ника. В его объятиях становится как-то не по себе: и сердце начинает биться быстрее и румянец на щеках появляется. Зато испаряются мысли о «философичке». — У тебя найдётся занимательных историй на троих.
— Я серьёзно, — Ник не сдаётся, — приходи. Будет весело. Выпьешь немного, потанцуешь, расслабишься.
Может, Ник прав? Я полтора года «пахала как раб на галерах», а что в итоге? Да и с отцом встречаться не хочется. Скажу ему, что останусь с ночёвкой у Маринки. Решено, мне не помешает немного расслабиться!
— Хорошо, уговорил, — Ник радостно улыбается. Он, вообще, выглядит подозрительно довольным.