— Полина, пожалуйста, выслушай, — просит он. — Ты скоро уедешь, может, мы больше и вовсе не увидимся, — «может, мы больше вовсе не увидимся». Эти слова эхом отдают в сознании. Я сама думала о том же буквально несколько минут назад. — Просто погуляем, — продолжает уговаривать меня Ник. — Сходим в парк, в новостях недавно показывали, там новые аттракционы запустили, мороженого поедим, на катамаране покатаемся. Пожалуйста, Поль, один хороший день. Разве мы не заслужили?
— Я девушка твоего брата, — произношу тихо, сама не понимая, кого пытаюсь отговорить — себя или Ника.
— Мы просто погуляем, — повторяет он. — И Диме не обязательно об этом знать.
Киваю, соглашаясь. Мы ведь заслужили? Один хороший день, всего лишь один хороший день…
— Спасибо, — Ник порывисто обнимает меня. — Когда у тебя выходной?
— Договорюсь на послезавтра, — какая же я всё-таки дрянь. У меня нет выходных для Димы, которому я уже два месяца морочу голову. Зато на свид… дружескую встречу к Нику я готова бежать, сломя голову, стоит ему только поманить меня.
— Тогда послезавтра в пять у центрального входа в городской парк, — улыбнувшись, проговаривает Никита, целуя меня в щёку на прощание.
Он уходит, не оборачиваясь. Я же провожаю его взглядом, прижав пальцы к коже в том месте, где остался невидимый след от прикосновения его губ.
Я совсем не уверена в том, что поступаю правильно. И, наверное, впервые с того момента, как узнала правду о поступке мамы, хоть немного, но начинаю понимать её.
*****
Волнуюсь. И чем ближе к тому времени, когда мы должны встретиться с Никитой, тем сильнее мандраж. Доходит до того, что я начинаю всерьёз подумывать о том, чтобы купить себе успокоительного. Хорошо, сигарет не оказывается под рукой, иначе бы точно не сдержалась и закурила.
Прихожу к парку минут на двадцать раньше назначенного времени, но Никита уже ждёт меня. На нём надеты простая белая футболка и бледно-голубые джинсовые шорты. Он улыбается мне искренне, не скрывая своей радости, а мне кажется, что красивее парня на этой планете нет. В нашем городе, так уж точно.
— Отлично выглядишь, — целует меня в щёку. Потом проводит рукой по волосам, которые я оставила распущенными: — Косы решила отрастить? Тебе идёт.
Я и вправду больше не остригаю волосы, и они немного отросли с апреля. Мне приятно, что Ник это заметил и оценил.
Странно, но как только я оказываюсь рядом с ним, волнение проходит. Внутри у меня абсолютно чёткое ощущение, что я нахожусь в правильном месте с правильным человеком. Один хороший день… пусть всё идёт к чёрту! Никита прав, мы заслужили один чёртов хороший день!
— Какие планы? — улыбнувшись, спрашиваю Ника. И, видимо, ему передаётся моё настроение, потому что он тоже расслабляется.
— Веселиться, — он берёт меня за руку, направляясь ко входу в парк, — вот и весь наш план.
И мы веселимся. Мы катаемся на всех каруселях, какие только доступны для взрослых. Едим сладкую вату и даже попкорн, который, как оказывается, продают не только в кинотеатрах. Прогулка на катамаране срывается: они все оказываются занятыми, а ждать не хочется. Потому просто прогуливаемся по главной аллее парка вдоль фонтанов, каждый раз радуясь, как дети, когда брызги от особо сильных струй попадают на лицо и тело. Жарко, одежда высыхает почти мгновенно.
Мы сворачиваем в боковую аллею, набредая на тир. Ник сразу же загорается идеей выиграть для меня самую большую мягкую игрушку, какую только можно получить в качестве приза за отличную стрельбу. Он делает одну попытку, потому другую, но…
— Эх, ты, мазила! — смеюсь я, отодвигая его в сторону. — Учись, салага.
Выбиваю шестнадцать мишеней из двадцати. Самую большую мягкую игрушку мне не дают. Но я могу выбрать приз попроще: беру толстую серую мышь в полосатом шарфе и забавной шапке с помпоном. Вручаю игрушку совершенно обалдевшему Нику под плохо скрываемый смех хозяина тира.
— Обалдеть, — еле слышно выдавливает Никита. — Ты где научилась?
— Папа раньше спортивной стрельбой занимался, и меня часто с собой брал. Говорил, мы живём в смутное время, и в жизни всякое может пригодиться, — поясняю я. Одно из немногих совместных занятий с отцом, о котором у меня остались приятные воспоминания после ухода матери. — Последний раз, правда, мы года три назад на стрельбище были, но, — поучительно поднимаю указательный палец вверх, — мастерство не пропьёшь.
— Чего ещё я о тебе не знаю, Полина? — шутливо спрашивает Ник, возвращая мне мышь. Я пытаюсь отпихнуть её, тогда он строит умильно-просящую рожицу, говорит умоляюще: — Поля, ну, пожалуйста, не позорь меня, носи мышь сама, пусть все думают, что я её для тебя выиграл.
Смеюсь, забирая игрушку. Мы и не замечаем, как пролетают почти три часа. Выходим из парка с другой стороны, спускаясь к набережной. Гуляем ещё немного, потом решаем зайти в кафе, наподобие того, в котором работаю я. Заказываю себе мороженое, а Ник решает попробовать местный шашлык. Уточняет у меня, стоит ли рисковать?
— Попробуй, — улыбаюсь я. — В нашем кафе пока ещё никто не траванулся. Посмотрим, как у конкурентов.
На самом деле во всех кафе на набережной шашлычники-армяне из одной диаспоры. И только при мне работники СЭС заглядывали к ним дважды. Мужчины каждый раз потом ворчат, что чиновники совсем обнаглели: и взятки брать умудряются, и проверки при этом устраивают вполне серьёзные.
Мясо пахнет отлично. И я съедаю, наверное, половину порции шашлыка. Ник возмущается наигранно, а я отвечаю, что забочусь о нём, рискуя жизнью: в конце концов, если травиться, то вместе. Потом мы также вместе разделываемся с моим мороженым, пьём кофе и возвращаемся к прогулке.
На самом деле надо бы уже и возвращаться обратно. Никита приехал на машине, которую оставил недалеко от входа в парк. До неё идти полчаса, минимум. Но ни мне, ни ему явно не хочется, чтобы этот день, а теперь уже и вечер, заканчивался.
Останавливаемся возле высокого, но узкого каменного парапета, который тянется вдоль набережной. Внизу плещется вода, уже смеркается, вдоль дорожки зажигаются фонари, и их свет красиво отражается на поверхности реки. Поворачиваюсь к Нику, как он подхватывает меня за пояс, и подняв немного вверх, усаживает на парапет. От неожиданности вскидываю руки, непроизвольно разжимаю пальцы, и мышь выскальзывает из них, падая в воду. Я же судорожно вцепляюсь в футболку Ника, выдыхая: