— Что ж, совет вам да любовь.
Он срывается с места, уходит в сторону задней двери в дом, больше не проронив ни слова. Падаю обратно на качели, некоторое время просто пытаясь отдышаться и унять бешеное сердцебиение. Я же всё сделала правильно, но эта мысль совсем не помогает избавиться от мерзкого ощущения, что только что своими же руками я окончательно превратила свою жизнь в дерьмо.
Вернувшись в дом, узнаю от Маринки, что Ник уже уехал.
*****
Май начинается с подготовки к первым экзаменам, которых всего в летнюю сессию должно быть семь. В деканате решают «облегчить» жизнь студентам, и два из них выносят на вторую половину мая. По одному у меня стоит «отлично» «автоматом», а вот над вопросами ко второму приходится покорпеть. Я даже рада. Мне не нужно искать причину, чтобы пореже видеться с Димой. Он знает о моём участии в программе обмена, потому не удивляется, что всё своё время я посвящаю учёбе. Я бы с радостью и вовсе не встречалась с ним, но мы постоянно пересекаемся в универе. Став моим парнем, Дима пользуется каждой возможностью, чтобы обнять или поцеловать меня. А я чувствую себя полной дрянью и когда отвечаю на его ласки, и когда в очередной раз отговариваюсь учёбой, стараясь избежать встречи. К концу мая терпение у Димы заканчивается, мы впервые сильно ссоримся, но уже через пару дней он первым идёт на примирение, обещая не дёргать меня, пока я не сдам все экзамены. Я искренне благодарна ему, лишний раз убеждаясь в том, что он не парень, а настоящее сокровище. Ну почему, почему нельзя влюбиться в человека осознанно? И снова меня бросает в противоположную сторону: может, я плохо пытаюсь? Решаю дать нам с Димой последний шанс, наоборот, стараясь проводить с ним каждую свободную минуту. Но к этому моменту мы оба с головой погружаемся в подготовку к зачётам и экзаменам, потому нам удаётся видеться хорошо если два-три раза в неделю, да и то в университетских коридорах.
Закрыв сессию на «отлично», выдыхаю. Парень из параллельной группы, также участвующий в программе обмена, неожиданно «срезается» на экзамене по латыни. Три «круглых» отличника, среди которых и моя одногруппница Ольга, сразу отправляются на собеседование с представителем петербургского ВУЗа. Я же и ещё двое претендентов, у которых в зачётке оказывается по одной четвёрке, сдаём дополнительные тесты. Мест ведь всего пять, и на нас троих остаётся только два. Показываю второй результат, прохожу собеседование, и встречаю июль уже в статусе студентки Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина.
Отец поздравляет, кажется даже искренне, но не без грусти в голосе. Вера ликует, выслушивая по телефону отличную, по её мнению, новость. Маринка же откровенно расстраивается, впрочем, как и я. Разлука с ней — единственное, что меня по-настоящему огорчает в предстоящем переезде. Но, немного поплакав за ведёрком с ванильно-клубничным мороженым на моей кухне, мы клянёмся, что будем постоянно созваниваться, переписываться по «аське» и приезжать в гости друг к другу на каждые каникулы.
Дима поздравляет меня, как и прочие. Говорит, что расстояние ничего не изменит, что нам нужно будет продержаться не так уж долго: он же идёт уже на пятый курс, а там учёба закончится в марте, потом до июня даётся время на написание диплома. И он всерьёз собирается провести его со мной в Питере. Я киваю как «китайский болванчик», вот только внутренне понимаю: всё. Хватит обманывать и его и себя. Да, я благодарна ему за всю ту помощь и поддержку, что он дал мне в последние месяцы, но я не люблю его. И никогда не полюблю. И, сколько бы я себя не уговаривала, сколько бы не перечисляла про себя его положительные качества, Дима — не тот парень, рядом с которым я бы хотела провести, если не всю, то хотя бы часть своей жизни. Проще говоря, Дима — не Никита, и никогда не сможет мне его заменить. Никита… не вспоминать, не произносить его имя даже про себя, забыть, стереть из памяти… когда-нибудь же у меня это получится?
Дима сжимает мои ладони, говорит, что у нас ещё два месяца впереди, что нужно провести их так, чтобы приятных воспоминаний нам хватило надолго. Я киваю машинально, раздумывая над тем, как лучше начать непростой для нас обоих разговор, понимая, что точку нужно ставить, как можно скорее, не «играя в любовь» до сентября.
— У тебя же есть загранпаспорт?
— Да, — неуверенно отвечаю я, вынырнув из собственных раздумий. — А что?
— Давай съездим вдвоём куда-нибудь? — предлагает Дима. — Можно в Сочи или Анапу, а можно и заграницу рвануть.
— Э-м-м, — такого я точно не ожидала. — Где мы деньги возьмём? — спрашиваю первое, что приходит в голову, ища предлог, чтобы отказаться.
— Деньги у меня есть, — довольно улыбается Дима. — Я ж у отца в фирме уже второй год подрабатываю. Он мне даже типа «зарплату» платит. На месяц на юге хватит с лихвой.
— Нет, — решительно качаю головой. — Я так не могу, за чужой счёт…
— Чужой? — улыбка сползает с лица Димы, взгляд становится колючим. — Я тебе вроде не чужой. Если боишься, что оплатив поездку, я буду тебя к чему-то принуждать, то ты меня явно плохо знаешь, — с обидой в голосе заканчивает он.
— Нет, что ты, — спешу развеять его сомнения. — Просто неудобно как-то. Но даже не в этом дело, — торопливо продолжаю я, видя, как Дима собирается вновь перебить меня. Надо сказать ему правду. И я почти решаюсь, но не успеваю произнести ни слова.
— В чём же дело, Поля? — Дима повышает голос, начиная терять терпение. — Может, ты просто решила расстаться? А что? — с неподдельной горечью произносит он. — Помощь моя больше не нужна, так, может, и я тебе больше не нужен?
— Нет, Дима, конечно, нужен, — не могу, не могу так поступить с ним. Не хочу, чтобы он думал, что я просто воспользовалась им. И я целую его, проклиная своё малодушие и слабохарактерность, одновременно успокаивая тем, что нужно немного подождать более подходящего момента. — Пойми, на новом месте на первое время будут нужны деньги. У отца, хоть мы и помирились давным-давно, я брать не хочу, — заглядываю ему в глаза, стараясь говорить, как можно убедительнее. Дождавшись, когда Дима, пусть и нехотя, кивает, продолжаю: — Поэтому я на работу в летнее кафе официанткой устроилась. Мне уже в понедельник выходить. Я просто не могу с тобой никуда уехать.
— Полина! Ты издеваешься? — Дима отстраняется от меня. — Какое, нахрен, кафе?! — взрывается он. — Да твой отец не отпустит тебя без денег. Я тоже могу помочь, если тебе будет на что-то не хватать, — он начинает мерить комнату шагами, говоря всё более раздражённым тоном. — Когда ты сказала, что Фома на месяц уезжает в отпуск, и ты уходишь из салона, я был рад. Подумал, ну, наконец-то, сессия закончилась, у нас обоих будет свободное время, чтобы провести его вместе. Но ты, блять, никак не можешь успокоиться! Какая, к херам собачьим, работа? — Дима останавливается рядом со мной, испепеляя взглядом. — Знаешь, что, Полина, или мы нормально проводим оставшееся время, или…
— Или? — тихо переспрашиваю я, ошарашенная напором Димы. Впервые за всё время нашего знакомства вижу его таким злым. Отступаю на шаг, не зная, чего ещё можно ожидать от него.
Дима замечает промелькнувший в моих глазах страх. Его взгляд смягчается, он обращается ко мне уже более спокойно:
— Поль, прости, я не хотел напугать тебя. Просто, — он подходит ко мне, обхватывая мои плечи ладонями, — мне иногда кажется, что ты тяготишься нашими отношениями. И я не понимаю, что я делаю не так? Ты мне очень нравишься, я не хочу потерять тебя, но и постоянно мучиться мыслями, что я сказал или сделал что-то неправильно… это тяжело, — уже почти шёпотом заканчивает он.
Утыкаюсь лбом в его грудь, пытаюсь успокоить его:
— Ты всё делаешь правильно. Ты замечательный, но…
— Но?
Поднимаю голову, смотрю Диме в глаза: в его взгляде настороженность с примесью уже нескрываемой боли. И я снова не нахожу в себе сил, чтобы сказать правду:
— Но я всё равно буду работать в этом кафе и не поеду с тобой в отпуск. Это важно для меня, прости.
Дима хмыкает как-то неопределённо, усмехнувшись, произносит:
— И всё-таки у нас не отношения, а чёрти что. Думаю, на сегодня хватит. Нам надо подумать, как быть дальше. Мне уж точно, — уточняет он.