Черт! А ведь я была уверена, что за это время Санников выветрился у меня из головы! Так какого же черта сейчас так реагирую на него?
Глава 20
— Ты совсем охренел!
Замираю, задержав дыхание у приоткрытой двери отцовского кабинета.
Никогда в жизни не слышала, чтобы он орал! Да что там, отец никогда за всю жизнь ни на кого даже голоса не повысил!
Ему это не нужно. Ему достаточно только посмотреть И иногда бросить несколько тихих фраз. Отца все слушаются беспрекословно. Подчиняются, даже не думая спорить. Он же глыба! Скала!
Тем более, я всего второй день дома. И он с вечера прошлого дня был в самом благостном настроении!
Что же такого могло случиться, чтобы он вышел из себя?
Да и чтоб двери в его кабинет не были плотно закрыты, тоже в первый раз вижу!
— Щенок!
— Успокойся, Лев, в твоем возрасте вредно нервничать, — вся сжимаюсь, слыша в ответ ледяной голос с нотками металла. Слишком знакомый голос. Слишком.
Санников так позволяет себе разговаривать с моим отцом? Это немыслимо! Он совсем сумасшедший!
— Как бы удар не хватил, — продолжает чеканить металлом. — Я просто пришел забрать то, что принадлежит мне.
— Ничего тебе не принадлежит! Ничего, маленький сученыш! Тем более, — моя дочь!
Что-о?
Приходится ущипнуть себя. Мне не снится? Этот разговор — на самом деле?
— Принадлежит, Лев. И ты прекрасно сам это знаешь. Еще в те времена, когда мой отец считал тебя другом и партнером, когда вы решили слить свои капиталы и бизнес, была подписана договоренность. По достижении совершеннолетия я беру твою дочь в жены. Это было одним из главных условий контракта, не забыл? Гарантией того, что ваш бизнес будет иметь перспективу развития наследниками. Гарантией, что никто никого не кинет.
— Разве ты сам не был против этого условия больше всех? — слышу в голосе отца надменную усмешку. — Ты не позволишь никому распоряжаться своей жизнью, — не твои слова, Стас?
— Я и не позволяю. Просто я передумал. Решил все-таки выполнить волю отца и забрать себе твою дочь.
— Контракт давно не имеет силы, так что можешь убираться. И даже смотреть в сторону Софьи чтоб не смел!
— Не имеет силы? — голос Стала звучит вкрадчиво. Угрожающе. Так, что кровь застывает в венах. — Да, Лев. После того, как ты пользуясь доверием, разорил моего отца, присвоив себе все, что ему принадлежало, после того, как ты убил его и мою мать, я не удивляюсь тому, что никакие контракты для тебя не имеют силы. Но договор есть, он скреплен всеми нужными печатями. И его никто не отменял. Тебе не кажется, что ты должен мне намного больше, чем девчонка? И даже если бы не было никакого договора, думаешь, я все бы тебе простил? Проглотил бы то, что бы сделал с моей семьей? Так или иначе, я отниму у тебя самое ценное. Я все отниму, Лев. Все до последней крошки в твоем доме. Но даю тебе шанс договориться. Я забираю Софию и оставляю тебя в покое. Жри свое бабло, которое выстроил на крови. Пока жри. Но София будет моей.
Боже, что он говорит!
Вжимаюсь в стену, закрывая рот ладонью. Сдерживаю рвущийся из горла крик.
Глава 21
Какие договоренности? Какие убийства? И почему отец выслушивает все это, разговаривает с ним вместо того, чтобы просто вышвырнуть из собственного дома?
— Ты несешь бред. Я не убивал твоего отца. И… Элю… — чеканит отец, но в его голове я слышу усталость и… Какую-то боль?
— Да, Лев. Не ты нажал курок. — а вот слова Санникова ударяют, как пули. — Ты просто подставил моего отца. Создал ему такое дерьмо, из которого он еле выбрался и то лишь чудом. И пока он разгребался, прибрал к рукам все, что принадлежало ему. Ты сделал нас нищими, Лев. Мать умерла от болезни, которую можно было бы вылечить, если бы у нас осталось хоть что-то. Отец застрелился сам. Не смог пережить ее потерю. Но разве не твоя тень стоит над их смертями?
Отец молчит.
Слишком долго.
Боже, почему?