— Спасибо, — после долгой паузы произнес мой тесть с благодарностью, которая буквально сочилась из трубки.
— Хорошо. Тогда мне пора, — я намеревался положить трубку.
— Дима, подожди, — порывисто попросил генерал. — Как Оля? — в его голосе было столько грусти и боли, что даже мое каменное сердце было тронуто.
— Оля, хорошо, — эта ложь далась мне сложнее. — Егор ей не дает скучать, — а это уже точно было правдой. Зная моего сына так, как знал его я, я понимал, что моей Синеглазке сейчас не сладко.
— Большой, наверное, уже стал, — мечтательно сказал тесть.
— Да, чуток подрос, — я вспомнил день, когда забирал Олю с роддома. Тогда же туда приехали и ее родители, но она даже не повернулась в их сторону. Поэтому Егора генерал видел только в качестве пятидесяти сантиметрового свертка.
— Очень рад, — он действительно таковым и был. — Оле не говори, что со мной общался, — генерал понимал, как отреагирует Синеглазка на эту новость.
— Не скажу, — согласился я. — Пока.
Хотелось бы сказать ему «до встречи», но в этом-то я был совершенно не уверен. А обещать то, чего не сможешь выполнить — это совершенно не мое.
После разговора с генералом я набрал Розу. Синеглазка, к сожалению, не объявлялась.
Вот и где их теперь искать?
Глава 40. Оля
В здании было довольно пустынно. Подозреваю, что только сейчас, поскольку вечером оно наполнится самыми разнообразными людьми. Джен умела создавать на сцене такое шоу, что за билетами на ее концерты люди становились в очередь за много-много месяцев вперед.
Мы прошли по огромному коридору. Сзади за нами неотступно следовал охранник. Это немного нервировало, но выбирать не приходилось. Мы на чужой территории и вообще-то без приглашения. Так что, нужно было смириться.
Вокруг, насколько можно было заметить, не было не души, только вверху висели неприметные черные камеры по углам.
Я хотела бы окликнуть сына, мало ли куда нас приведут. Но решила, что ничего плохого нам сделать не смогут. Макс совершенно не был похож на подлого или злого ребенка. Скорее на дитя кого-то из среднего класса, если судить по его одежде.
Мы повернули в коридор поменьше и подошли к единственной двери. Перед надписью «Джен О’» мы остановились. Я взяла Егора за руку и покачала головой.
— Почему нет? — доверчиво спросил сын.
— Потому что нас не приглашали, — я попыталась объяснить ему яснее, что значит вламываться в чужую гримерку в тот момент, когда нас совсем не ждут.
Макс уже исчез за дверью, я с Егором повернулась, чтобы уйти, но на дороге у нас стоял огромный охранник, явно нежелающий нас отпускать.
«Что же теперь делать?» — я лихорадочно соображала, как поступить, даже не пытаясь обойти массивного мужчину.
— Заходите, — сказал Макс, открывая двери. — Мама уже с нетерпением ждет встречи с вами. Я ей рассказал про камни, про которые ты мне говорил, Егор.
Мы сделали несмелый шаг и застыли в дверях. На диване с чашкой чая в белом длинном халате сидела Джен О’. Женщина выглядела настолько по-домашнему, что сейчас в ней было трудно узнать кумира миллионов (если даже не миллиардов).
Джен поднялась со своего места и радушно улыбнулась нам. Сделала шаг навстречу и гостеприимно пригласила присесть. Тут же на столе, стоящем у дивана, появились чашки, чайник с чаем и разные сладости.
— Я это не ем, но с удовольствием посмотрю, как едите вы, — рассмеялась Джен, после того как мы познакомились и уселись рядом с хозяйкой.
— Макс мне уже успел столько всего рассказать, — сказала она, а я не удивилась. Дети — такие дети, и за то время, пока мы были с другой стороны двери гримерки, Макс действительно мог поделиться великим множеством различной информации. — Он все тарахтел о камнях. Это те, которые в Долине? — внимательно посмотрела на меня женщина.
Я кивнула.
— Там есть на что посмотреть, но вы, наверное, их сто раз уже видели, — ответила я американке.
— Если бы, — вздохнула она. — Времени никогда нет. Но, послушайте, у меня завтра выходной. Поехали с нами?
Я взглянула на сына, который что-то обсуждал с Максом на странном языке, наполовину состоящем из английских слов, наполовину из жестов. Хотела отказаться, но Джен смотрела на меня с такой просьбой в глазах, что я ответила согласием.