Расставание с квартирой произошло… быстро. Даже слишком. Я даже предположить не могла, что все произойдет в такие сжатые сроки, что уже через пять дней у меня на руках будет договор купли-продажи, с неизвестным мне человеком.
Уже на следующий день после ссоры с Ваней я обратилась за помощью к своему знакомому риелтору, оформив на него доверенность и передав все документы на квартиру, которая, когда-то надеялась, станет для меня домом… но не стала. За два с лишним года так и не стала даже отдаленно похожей на это понятие, несмотря на мои первоначальные радость и предвкушение после покупки. Вероятно, это одна из причин, почему я так легко пришла к подобному решению продать ее. Было жаль, но не так, как, допустим, вариант с продажей дешевого, захолустного клочка земли за городом, где жили родители.
Ссора с женихом больно ударила по, и без того, расшатанным нервам, вызывая в душе муторное чувство и предательскую, трусливую надежду, что все обойдется. Просто нужно время, чтобы остыть нам обоим. В глубине души я все еще отчаянно надеялась, что он меня любит и обязательно вернется. Мне безумно хотелось верить в это, потому я запретила себе отчаиваться, решив поговорить с Иваном после того, как закончу со всеми делами, практически не сомневаясь, что все образумится.
После риелторской конторы я съездила по нескольким адресам, в поисках временного съемного жилья и уехала ни с чем. По иронии судьбы, я вот-вот стану миллионершей, а съемные квартиры оказались мне не по карману. Во всяком случает те, что были в хороших районах, в которые я по наивности сунулась.
Чтобы наверняка управиться с продажей в ближайшее время, сумму за свою квартиру я потребовала смешную, практически в два раза ниже реальной стоимости, которой мне хватить лишь на погашение долга брата и… и на его лечение. Это стало условием моей помощи для Володи. Через тех же знакомых, которых у меня оказалось на удивление много, я нашла хорошую клинику, специализирующуюся на различных видах зависимости. Вот только поразительно дорогую. С ними я тоже связалась и узнала, что курс лечения для брата составит почти четыре месяца, каждый из которых стоил около двухсот тысяч.
Когда о моем решении погасить за брата долг узнала Катя, она разрыдалась у меня на груди, сбивчиво благодаря за помощь, однако Вовка был категорически против. Этот горделивый болван хотел отказаться, теша свою гордость, невзирая на риски и возможности, когда Катя моментально ухватилась за эту идею. Тогда невестка посмотрела на Вову и просто не оставила ему выбора, поставив ультиматум: или он соглашается на мою помощь, с последующей выплатой долга, или она подает на развод. Стоит ли говорить, что Вовке просто некуда было деться? Но вот когда я поставила дополнительное условие, в виде лечения брата, задумалась даже невестка, которой предстояло остаться на целых четыре месяца одной с ребенком, без работающего мужа и самостоятельно поддерживать убыточный бизнес, до возвращения Вовки. Но, подумав, Екатерина согласилась, не желая более рисковать, опасаясь каждый день, что Вова может сорваться и вновь удариться в азартные игры.
Покатавшись несколько дней по городу в поисках подходящего жилья, я пару раз допускала мысль, а не пожить ли это время вместе с Катей? Все же, они мне должны, и вряд ли невестка осмелится показать мне на дверь. Но быстро отмела эту мысль. Зная свой характер, и ее не менее тяжелый, я поняла, что меня хватит ровно на полдня, прежде чем я сама же и сбегу. Одно дело, когда она благодарит меня за помощь, пребывая в безвыходном положении, и совсем другое, когда все успокоится, опасность минует, и появится такой раздражитель, как я. И, поверьте, я — та еще пакость, с аналогичным характером. И Катя мне мало в чем уступала. Наверное потому мы не могли с ней найти общий язык, довольствуясь редкими встречами. А вот брат, обладатель более мягкого и сговорчивого характера, нисколько не страдал от доминирования жены в моральном плане. Видимо, закаленный горьким опытом проживания со мной…
Да и, если честно, мысль, что в одной со мной квартире будет почти чужой человек и ребенок, пусть и любимый племянник, вызывала панику и отторжение. Особенно в свете моей появившейся любви к одиночеству.
Уже на четвертый день мне позвонил риелтор с «радостной» новостью, что покупатель найден и готов заплатить сразу всю сумму. И я дала "добро", чтобы уже на следующий день мне сообщили, что я более не являюсь хозяйкой квартиры, а на мой банковский счет поступила крупная сумма.
В тот момент, стоя посреди очередной съемной квартиры, и слушая тарахтения хозяйки, на меня напала какая-то апатия и стало просто на все плевать. Как и на квартиру, в которой я находилась и возненавидела с первого взгляда. Потому, перебив пожилую женщину, которая перечисляла сто первый пункт «нельзя», я сказала, что согласна на условия, заплатила предоплату за два месяца, подписала договор с ушлой дамочкой и получила жиденькую связку ключей на шнурке. Почему-то этот шнурок меня добил окончательно и, оставшись одна, я истерично засмеялась. И хохотала до тех пор, пока не обнаружила себя сидящей на пыльном полу, смеющуюся сквозь крупные, горькие слезы.
На следующий день я перевезла часть своих вещей с прошлой квартиры, откуда в мое отсутствие успел уже съехать Ваня, забрав все свои вещи и те, которые считал своими, но я не вглядывалась. Затем оплатила курс лечения брата, о чем и оповестила последнего, сообщив, что его ждут уже на следующей неделе. Вовку это, разумеется, не порадовало, но мне было плевать. На все плевать. Вдруг я поняла, что все чувства во мне словно перегорели, и вообще все казалось дурным сном. Все, кроме одного. В душе появлялись злость и ненависть. Такие жгучие, которые не давали усомниться, что все происходит на самом деле. Но я была рада даже им, так как это было единственным подтверждением, что я еще не сломалась и не выгорела до конца, чего боялась… и на что в тайне надеялась, желая, что вместе со всеми эмоциями уйдет и застарелая, глубокая, тупая боль, что не отпускала меня уже несколько лет и не давала нормально жить. Но родители бы не одобрили этих мыслей, потому я продолжаю бороться. Знать бы еще, за что…
На следующий день я приехала к брату. Не то, чтобы я не доверяла Вовке, но в плане проверки, я больше рассчитывала на Катю. Потому, пока сидела с Егоркой, семейная чета отправилась возвращать долг и забирать расписки брата.
Я думала, что все должно произойти достаточно быстро. В моем воображении, во всяком случае, это происходило следующим образом: мои родственники зашли в кабинет, передали деньги, взяли расписки, проверили, а после, я очень надеялась, что Катя плюнет в рожу Рязанову. Хоть и понимала, что это только мои мечты. Собственно, это и была причина, почему с братом не отправилась я, хотя брат предлагал. Я боялась, что сорвусь…
Ни Вовке, ни Кате я не рассказала ни о ссоре с Ваней, ни о том, что переехала во второсортную квартиру… просто не желала, чтобы меня жалели. Да и усугублять чувство вины брата не хотелось.
Однако все это сильно подорвало меня и держалась я исключительно на упрямстве, которое могло меня подвести, если увижу виновника моего положения.
И да, я отдаю себе отчет, что Рязанов не виноват в проигрыше моего брата. Я отлично понимаю, что не могу винить мужчину в том, в какой ситуации оказалась моя семья. Однако его предложение все еще стучало в ушах, заставляя тошноту подниматься все выше к горлу, а руки противно трястись. Совершенно иррационально я чувствовала себя… грязной, испорченной. Словно его предложение оставило метку на моей коже, или я сама дала повод для подобного предложения, хотя решительно не понимала каким образом. И это было отвратительно. Желая доказать себе то, что это не так, вероятно я делала поспешные выводы, решения и пошла на кардинальные меры, когда на подкорке отчаянно билась мысль, что можно было бы найти другой способ, быть может, вновь поговорить с мужчиной, попытаться договориться на других условиях… Но его предложение и чувство, которое не отпускало после него упорно толкало меня на отчаянные, крайние меры, просто принципиально, на подсознательном уровне страшась встретиться с холодными, бесчувственными глазами мужчины еще раз и почувствовать себя той, за кого он меня принял.
Потому я трусливо осталась в квартире брата, дожидаясь родственников с известием, пока Егорка нещадно эксплуатировал меня в свое удовольствие. И только спустя почти четыре часа в квартиру вошли усталые, но довольные, с поразительно широкими улыбками, муж и жена.
— Как все прошло? — нетерпеливо уточнила я, отбирая свою прядь волос из загребущих пальчиков.
— Все замечательно, — улыбнулась Катя и с облегчением на лице села на пуф в прихожей, мечтательно посмотрев в потолок. — Расписки Рязанов вернул, наш юрист их проверил — все верно. Долг мы вернули. Ровно десять миллионов.
— Отлично, — несколько натянуто улыбнулась я.
Я рада, что проблема решилась. Жаль, что таким образом. А я ведь до сих пор не знаю, как жить дальше. Понятное дело, что выкручусь… но когда? Надеюсь прежде, чем депрессия поглотит меня окончательно.
— Дашка! — счастливо оскалился брат, что я покосилась на него с недоумением и подозрением в его душевном здоровье. Рассчитываться с долгами, конечно приятное дело, но что бы так… — Дашка, я спасен!
— Да, я в курсе, — не смогла я сдержать язвительность. Переглянулась с Катей, надеясь, что я не одна вижу в поведении брата странность. Но Екатерина реагировала спокойно. Разулась, подошла и взяла сына из моих рук, с чувством поцеловав светлую шевелюру на макушке Егорки.
— Да я не об этом, — нетерпеливо тряхнул брат головой, после подскочил, обхватил меня за талию и закружил на месте.
— Ты чего творишь, болезный? Пусти меня немедленно! — возмутилась я.
— Дашка, ты не представляешь, как я тебе благодарен. Ты меня спасла. Меня и мою семью. А так же мой бизнес!
— Чего? — растерялась я, так как подобных подвигов за собой не помнила. Ну, по крайней мере последнее, точно.
— Рязанов, как и обещал, согласился обсудить партнерство и собирается помочь мне с моим делом! — воскликнул брат, а у меня от этой новости озноб прошелся по коже, но я смогла вымученно улыбнуться. — Если все удастся, то он выкупит часть моего бизнеса, станет полноправным партнером и сможет вытащить нас из дерьма.
— Ты уверен? — попыталась я усомниться, хотя начинала чувствовать настоящую панику. Я надеялась, что сегодня вся эта история с Рязановым прекратиться и я его больше никогда не увижу. А если повезет, то и не услышу о нем. Но все меняется, если он станет партнером брата!!!
— Конечно! Это же Рязанов! — воскликнул Вовка, словно это все объясняло. Может быть, кому-то, но не мне.