— О! — воздевает глаза к небу Воскобойников. — Как же мне это надоело! Теперь все хозяйственные вопросы решайте с моей женой, Надежда Ивановна. А на мать и сестер больше не ссылайтесь, пожалуйста, — отрезает он холодно.
— Но… Нина Вадимовна, — лепечет экономка. — Она беспокоится о вашем здоровье…
— Это она вам зарплату платит? — встреваю в разговор я. — Или все-таки мой супруг?
— Бинго, Кира! — веселится Воскобойников, как только Надежда стремительно выходит из кухни.
— Странно, что ты сразу не выставил свои условия, — замечаю я, подходя к холодильнику. — Я тоже не хочу кашу, Леш. Могу испечь блины или сырники.
— Конечно, — радостно кивает он. — Сырники, Кирюшенька. Если только у нас есть творог. Похоже, женившись на тебе, я сразу убью несколько зайцев, — довольно ухмыляется он, наблюдая, как я ищу в холодильнике продукты и проверяю сроки годности. — Во-первых, ты нейтрализуешь моих родственниц, во-вторых, сама приготовишь для меня что-нибудь вкусненькое, но самое главное, я балдею, когда ты произносишь «супруг». Чувствую себя счастливым и всесильным!
— Конечно, — киваю я, подавляя в себе яростное желание зарядить Воскобойникову сковородкой по голове. Достаю из холодильника, больше похожего на однокомнатную квартиру, творог, яйца. Пытаюсь найти муку в шкафчиках. Леха, улыбаясь наблюдает за каждым моим движением и ничем не помогает. Где носится его домработница, я не знаю и знать не хочу. Но еще один такой обидчивый фортель, и она отправится искать новую работу. Я, конечно, смутно догадываюсь, чем занимается Надежда Ивановна. Наверняка докладывает трехголовой гидре и матери их, очковой кобре, о бунте на корабле. А значит, звонок Нины Вадимовны не заставит себя долго ждать. Моя будущая свекровь умеет выдержать театральную паузу и звонит ближе к обеду, когда мы с Лешей сидим в шезлонгах на веранде и, лениво разглядывая ухоженный газон и елочки, высаженные вдоль забора, обсуждаем завтрашний день.
— Кирочка, — с придыханием воркует Нина. — Сырники на завтрак — хорошая идея. Я тебя понимаю, ты хочешь понравиться Лешеньке. Но, милая, жареное ему вредно. Пожалуйста, завтра пусть Надежда Ивановна приготовит овсянку. Она у нее такая вкусная.
— Конечно, — соглашаюсь я, прекрасно понимая, что экономку нужно менять. Немедленно. И пусть завтра Надежда Ивановна готовит кашку где угодно, но только не нам на завтрак.
— Вот и хорошо, Кирочка, — вздыхает Нина Вадимовна. — А что на обед? Ты обсуди этот вопрос с Надеждой. А то она обижается…
— Мы уже все решили с Лешей, — радостно рапортую я. — На обед у нас доширак…
— Что?! — вскрикивает свекровь. — Как доширак, Кира?!
— Ну, вы же просили кормить Лешеньку горячими супчиками. Вот зальем кипятком и поедим.
— Кира! — заходится гневом свекровь. — Я категорически против!
— Я вас услышала, Нина Вадимовна, — мурчу я в трубку. А закончив разговор, натыкаюсь на восторженный взгляд Воскобойникова.
— Доширак — это тема, Кирюшенька, — довольно хмыкает он. — Я его в последний раз в общаге ел, в студенческие годы. Мы туда еще вареное яйцо крошили и добавляли кетчуп. Красота!
Глава 10
— Да кто ты такая? У Леши каждый день новая. Вылетишь отсюда как пробка, — резко бросила Кире Надежда. Думала, что я не услышу, но просчиталась.
Гневная реплика домработницы застает меня в коридоре. Приходится вернуться. Мельком я замечаю холодную ярость, плещущуюся в глазах Шакиры, и поджатые губки домработницы, теперь уже бывшей.
— Моя жена, — шагнув к невесте и коснувшись губами ее виска, холодно бросил я. — И требования Киры имеют такую же силу, как и мои, — спокойно объяснил я. — Впрочем, вас, Надежда Ивановна, это уже не касается. Вы уволены.
Экономка вскрикивает от неожиданности. Глаза тут же наполняются слезами. Она нервно теребит подол фартука, неуверенным жестом заправляет за ухо почти незаметную прядку.
— Алексей Николаевич, я же верой и правдой… Столько лет… Извините меня, — тихо бормочет она, и мне вдруг внезапно становится жалко эту немолодую женщину. Работу она, конечно, найдет. Да и нареканий, кроме слива информации моей матери, больше не нет И если к этому я привык, то терпеть наглое обращение к Кире не собирался.
— Боюсь, вы не уживетесь с моей женой под одной крышей, — замечаю я устало. — Как вы собираетесь выполнять распоряжения Киры Михайловны, если не уважаете ни ее, ни меня?
— Так… Нина Вадимовна ничего не сказала. Даночка тоже. Вот я и подумала… — лепечет Надежда.
— Вы можете к ним переехать, — сардонически улыбаюсь я, — сразу как получите расчет…
Надежда смотрит на меня злобно и бросает с вызовом:
— Вот только кто ваши девятьсот квадратов убирать будет и всякие бланманже готовить?
— Найдутся желающие, — усмехаюсь я и даю знак охране проводить бывшую сотрудницу за ворота.
Мать звонит через пять минут. Охает и причитает. Но я не слушаю ее.
— Мне некогда, мама, — бурчу устало. — Едем Кире за платьем и мне за костюмом.