Едва подумать успела, как лёгким толчком он меня лицом к себе разворачивает. Мой взгляд о его ширинку бугрящуюся спотыкается. Щёки жаром опаляет. Я ясно представляю его крупный ствол, покрытый венами. Толстый, длинный питон, с блестящей смазкой. Сперма, вырывающаяся толчками. Порочное видение опаляет. Под рёбрами будто жидкий пламень и огненный лёд смешиваются. Сглатываю и прикрываю глаза, будто не замечаю, что он возбуждён.
— Трогай…
Сначала я на свой счёт этот приказ принимаю и замираю, пунцовея. Но едва машина с места сдвигается, ругать себя начинаю. Похоже, что у меня от этого головореза мысли портятся и становятся пошлыми до ужаса.
— Дмитрия с охраной отправил? — спрашивает Зверь.
Откидывает на спинку сиденья и удобнее располагается. Рукой плечо моё накрывает. Он свои руки омыл от крови. Но всё равно ссадины свежие и ноют, должно быть, разбитые костяшки. Даже не знаю, чего ему стоило сдержаться. Хотя нет, знаю. Разнесённого в щепки кабинета хозяина мотеля.
— Отправил, — отзывается Ризван. — Сказал, чтобы драпал и всем своим наёмным приказал сделать тоже самое. Семьи у него нет, любовница есть. Но он ей быстро замену найдёт, если понадобится.
Они ещё о чём-то разговаривают. Меня голос Ризвана баюкает, как колыбельная. Спать тянет. И тепло ладони Зверя приятно кожу дразнит. Как будто одеяло сверху набросили.
Просыпаюсь, словно от резкого толчка. Сажусь.
— Где мы?
В машине нет никого. Я одна. Темно. Фары только ночную тьму рассеивают. Машины в черте города остановились. Вдалеке — огни яркие лентой вьются, а здесь, на отшибе, только заправка, и несколько коттеджей, обнесённых двухметровым забором.
Я осторожно из машины выскальзываю. Чуть вдалеке возле внедорожника мужчины толкутся гурьбой. Что-то обсуждают. Зверя среди собравшихся ищу. Спросонья глаза цепляются за тёмные силуэты и судорожно скачут с одной фигуры на другую. Ближе подхожу. На земле тело лежит. Мужчина. То, что он мёртв, понятно по неестественно вывернутой на бок шее.
— Странно только, что ты, Тахир, сам жив, а на подельника лепишь! — слышится голос Пятого.
Ризвана и Зверя среди собравшихся нет. И от осознания этого холод неприятный по щиколоткам вверх ползти начинает…
Глава 50. Арина
Бежать надо. Прочь. Спрятаться, пока не заметили. Так разум советует. Но я вместо него голоса бандюков слушаю.
— Посмотри в его телефон. Он звонил. Одному и тому же. Когда я его подсёк, он тоже этот номер набирал, — едва говорит Тахир в ответ. — И на меня накинулся, когда понял, что я его спалил.
Мужчину двое держат. Лицо разбитое. Губы — лепёшки кровавые.
— Проверить несложно, — говорит Тахир.
Потом меня замечает и глаз разбитый прикрывает. Мужчины в мою сторону поворачиваются. На меня взгляды банды устремляются.
Внезапно холодно мне становится. Жилы страхом выкручивать начинает. Зверя нет. Ризвана тоже. Есть только банда. И там не все — их люди. Тот же Немец часто недоволен, а сейчас и он есть среди собравшихся. Взглядом по мне гуляет липким. Вдруг случилось чего, пока я спала?
Дрыхла без задних ног и даже не заметила, как Зверя и Ризвана не стало? Что, если убили их, а теперь — мой черёд?!
Я пытаюсь за что-то зацепиться. За пустяк. За мелочь. За опору хоть какую-то. Чтобы не упасть.
Взгляд сам на землю сухую, пыльную опускается. На лицо мужчины. Оно кажется мне смутно знакомым. Сила неизвестная меня вперёд толкает. К нему. Миную Пятого осторожно и пристальнее вглядываюсь.
— Я его знаю, — внезапно говорю, рукой на мертвеца показывая.
— Да ну? И откуда прэлэстной мадемуазель этот утырок известен? — склабится Пятый.
Хищно и нехорошо. Он всех горазд подозревать. Как шакал ощетинивается. Никому вокруг не доверяет. Ни Немцу, ни Вялому, ни Тахиру, которого держат. Даже мне не верит. Да и с чего бы, спрашивается?
Я подхожу и на корточки рядом с мертвецом сажусь. Никогда их не боялась, мертвяков. Деда Лёша всегда говорил — живых бойся, а мертвецам сон их беспробудный оставь и покой.
Осторожно лицо мужчины трогаю. Оно ещё тёплое. Едва-едва. Но всё же.
— В деревне я его видела. Незадолго до вашего появления. Шастал по округе… Машина у него сломалась. На пару дней завис в деревне. Потом машину, как по волшебству, смог сам починить и укатил.
— В деревне ошивался? — перебивает меня Тахир, кровь рукавом подхватывает. — А мне говорил, что к сестре ездил. В город другой. Она у него больная. На диализе постоянном. Часто мотался… Значит, не туда мотался. Машина какая у него была?