Быстро прикинул курс.
Мой билет стоил 38 рублей или 2 чешуйки. Значит, одна чешуйка соответствует 19 рублям. Для простоты округлим до двадцатки, так будет легче считать. А еще было бы неплохо найти обменник и поменять рубли на местную валюту. Если, конечно, здесь вообще принимают российские деньги…
Кроме тарифов на «пригородное сообщение» в таблице имелись и данные по «поездам дальнего следования». Только с припиской, что в Буслаевке на них не сядешь. Надо сначала доехать до Малино, Свирска или до Карухтана. Названий остановок вне «кольца» я тоже не обнаружил — опять «зоны», от 1-й до 12-й. Только стоимость выше: вместо 1 чеш — 1 ког. Как этот «ког» расшифровывается, непонятно. По всей видимости, это более крупный дензнак. Типа, один «ког» равен ста «чеш». Хотя, возможно, тут другое соотношение, не как у рублей и копеек. Пока что-то не купишь, не поймешь.
Ничего покупать я пока не собирался. Не стоит лишний раз светиться перед аборигенами. Сначала надо попробовать самому разобраться. К тому же и денег нет. В смысле, местных денег, а не рублей.
Бумажные купюры лежали в левом кармане джинсов.
Вынул, пересчитал.
Негусто. Три тысячи двести. По текущему курсу примерно сто шестьдесят чешуек. Или один и шесть «ког», если догадка о соотношении верная. Посмотрим теперь, что с монетками.
Монеты я обычно держал в другом месте. В карманах ветровки. В левом — червонцы и пятаки, в правом — двухрублевики и ниже, вплоть до гривенников и даже копеек, их иногда давали на сдачу.
Выгреб из карманов всю мелочь, вытащил ее на свет божий и…
Опаньки! Вот это сюрприз!
Вместо привычных металлических кругляшей с двуглавыми орлами в ладони поблескивали совершенно иные монеты. На аверсе самой маленькой красовалась цифра 1, а на обратной стороне было выбито изображение чешуйчатого крыла.
«Так вот ты какой, северный олень. То бишь, чешуйка».
Номиналы чешуек были представлены числами 1, 2, 5, 10 и 50. В точности, как «наши» копейки. Они-то, скорее всего, и превратились неведомо как в местный аналог, по упрощенному варианту, один в один. С рублями, по-видимому, произошло то же самое. А «ког», надо полагать, это сокращенное «коготь». На более крупных монетах было отчеканено не крыло, а лапы с устрашающего вида когтями. И циферки 1, 2, 5 и 10. Десять рублей — десять когтей, один рубль — один коготочек, курс один к одному.
Однако, если судить по цене билета, покупательная способность здешней валюты была гораздо выше отечественной. Один к двадцати или около этого. Так это или нет, можно проверить стандартным способом — купить какую-нибудь фигню. Только, для чистоты эксперимента, уже не «проездной документ», а что-то другое. Какой-нибудь местный товар, сравнимый с похожим российским.
Скрупулезно пересчитал имеющуюся наличность.
Ого! Да я, выходит, богач. Сто шесть когтей, двадцать две чешуйки. При переводе в рубли по «плавающему курсу» получалось двести двенадцать тысяч четыреста сорок. Что ж, для начала неплохо. Можно идти торговаться.
Где именно совершать покупки, вопрос не стоял. Конечно, на «привокзальной» площади. Наверняка там есть и лотки с какой-нибудь мелочевкой, и торгующие ей граждане.
Итак, решено. Идём знакомиться с рынком.
«Эх, ког-чешуя, щас чего-нибудь куплю…»
Глава 2
Кроме «вокзала», иных строений поблизости не наблюдается. Видимо, станция Буслаевка и одноименный населенный пункт — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. И это правильно. Нечего пускать поезда прямо через городские кварталы… или через деревенские, что, в принципе, то же самое. Идиотов хватает и там, и там — желающих помериться силами с электричкой полно, откуда только берутся? Понятно, куда они деваются после «встречи», но вот как доживают до этого знаменательного события — фиг знает. А ещё рельсы в жилой застройке — это почти как граница. Половина села живет «здесь», половина «там», встречаются только на переезде. Вечная головная боль как для обычных граждан, так и для местных «начальников»…
По обе стороны железной дороги — лес. Довольно густой и… я бы сказал… неухоженный что ли? Не чувствуется в нем паркового колорита, присущего большинству пригородных пикниковых угодий. Уверен, сюда не ходят «туристы», не собираются шумные компании с неизменным мангалом для шашлыка и горячительными напитками, и даже ягодники и грибники нечасто балуют присутствием эти места. А если и забредают в чащобу, то только по крайней нужде. Например, чтобы срезать угол, когда куда-то спешат. Да и то — с опаской. Заблудиться здесь, по-моему, легче легкого. Хотя я, возможно, просто сгущаю краски, и всё не так страшно, как кажется.
На той стороне железки лес реже, даже прогалины попадаются, и кусты у опушки повырублены — видимо, это «полоса отчуждения». Типа, чтоб партизанам жизнь сахаром не казалась (три раза «ха-ха»). А вообще, путейские заморочки везде одинаковые. Содержать магистраль в рабочем состоянии — занятие муторное и затратное. Проблемы с обслуживанием и ремонтом надо решать загодя. Так что пустое пространство вдоль рельсов — не блажь, а жизненная необходимость…
Отхожу от информационного стенда и направляю стопы к «рыночной» площади. Она расположена за вокзалом. «Торговые ряды» здесь и вправду имеются. Только какие-то куцые. Метров десять прилавка, прикрытого от дождя и солнца полотняным навесом. И всего две продавщицы. Одна торгует булочками-пирожками, вторая — напитками. Негусто, однако.
К продтоварам решаю пока не прицениваться. Останавливаюсь на краю площади. С любопытством осматриваюсь. Тут ведь не только торговля, тут еще и транспортный «хаб».
На отсыпанном гравием пятачке шесть разнокалиберных экипажей. Три — натуральные телеги, запряженные… нет, не лошадками, а… быками. Или волами. Я их по внешнему виду не различаю, но, раз вымени нет, значит, не коровы. Ездовая скотина не мычит и не телится. Жует потихоньку «траву» (или «жвачку» — бог весть, как это по-научному называется) и сонно смотрит на суетящихся вокруг гуманоидов. А те, знай себе, закидывают в подводы вещички и одновременно торгуются с возницами-хитрованами. Тяжелый и негабаритный груз, как я понимаю, идёт отдельным тарифом — по чешуйке за место. Пассажирское стоит столько же. Основная задача обеих сторон — не переругаться вдрызг. Определять степень негабаритности приходится на глазок, а глазомер у всех разный. У «таксиста» любая шкатулка превращается в огромный сундук, а у клиента наоборот — здоровенный мешок, словно по волшебству, становится маленькой дамской сумочкой…
Слушать перепалку и разглядывать деревенскую экзотику достаточно интересно, но все же не до такой степени, чтобы забыть обо всём. Внимание привлекают и другие транспортные средства, стоящие рядом с телегами. Я таких никогда не встречал. Крепкий дощатый «кузов» с открытым верхом, высокие борта, лавки вдоль них, восемь колёс размерами почти как у БТР, только без шин, но зато с обрезиненными ободами и вроде бы на рессорах. Под днищем какие-то приводы и валы… Конструкция по виду довольно мощная, грузоподъемность… ну, не знаю, тонны, наверное, три или около. В каждую суперколяску вмещается человек двадцать со скарбом. Плюс сидящий на облучке водитель. Перед ним руль-штурвал, сбоку несколько рычагов. Животные в повозки не запряжены — выходит, это «самобеглые экипажи». Только двигателей почему-то не видно. Так же как и топливных баков…
Минут через пять посадочная суета заканчивается, и первая из «колясок» трогается с места.
Шума моторов не слышно.
Они что, тоже на электрической тяге, как поезда? Но тогда у них должны быть «могучие» аккумуляторы, масса которых сравнима с грузоподъемностью, и заряжать их нужно черт знает сколько…