— Другое дело, — сообщила через секунду Лариса, вытянув руку и любуясь выгравированном на колечке рисунком. — А себе можешь?
— Запросто.
— А ну-ка. Дай посмотреть.
Лейка внимательно изучила второе кольцо, затем отпустила мой палец и с некоторым сожалением сообщила:
— Да, жалко, что это всего лишь иллюзия. Но ты всё равно молодец. С кольцами хорошо придумал.
— В каком смысле?
— В прямом. Теперь не надо никому объяснять, кто мы друг другу. И монетки не надо показывать. Теперь всё на виду. Такую иллюзию даже сильные маги не сразу раскусят, о слабых и говорить нечего.
Я опять почесал в затылке.
Да уж, практичная мне попалась «жена». О деле, в первую очередь, думает, а не о цацках.
Лариса поднялась на ноги, потянулась.
— Ну что, пойдём, муженёк? Солнце ещё высоко.
— Пойдём, — согласился я, тоже вставая и отряхиваясь от крошек.
Волшебница сложила скатерть, убрала «посуду», закинула котомку за плечи.
— Только учти. Пойдем сторожко. Тут лышаки озоруют, не хотелось бы сталкиваться.
— Лышаки? — я опасливо посмотрел на лес.
— Полулюди-полузвери. Злые, здоровые, волосатые. Плюс тупые до ужаса. Если напрыгнут, сразу кинжалом бей. А ещё лучше магией. Так надёжнее.
Попробовал, как выходит из ножен клинок. Удовлетворенно кивнул.
— Хорошо. Сделаем.
Порядок движения не изменился. Лейка по-прежнему шла впереди, я — за ней, дистанция — десять шагов. Ножны, сдвинутые ближе к брюху, идти не мешали. Лишь иногда, когда требовалось наклониться или припасть к земле по сигналу спутницы, гарда кинжала цеплялась за куртку и приходилось её поправлять. Наверное, это неправильно, но мне казалось, что так до клинка тянуться быстрее. Держать его все время в руках было бы глупо — пальцы от напряжения затекут, устанут, и я просто начну считать кинжал грузом, обычной палкой, от которой проще избавиться, чем тащить её через весь лес. Лариса тоже оружие не вынимала, и это радовало. Значит, всё не так страшно, как думалось. Надо только поменьше шуметь, и тогда неведомые и невидимые лышаки нас не заметят.
Лес оставался всё тот же. Те же ели и сосны, колючий кустарник, мох под ногами, сухие коряги. Через них я переступал аккуратно. Не дай бог, треснет, а нарушать тишину не хотелось. Здесь она казалась особенно гулкой. Даже птицы не щебетали. Лишь откуда-то справа и спереди доносился неясный шум. Словно что-то журчит и поскрипывает. Тихо, на самом пределе слуха.
Минут через десять шум стал отчетливее, к нему добавились подвывания ветра и глухое постукивание. А еще через десять Лейка остановилась и махнула рукой: подойди, надо посовещаться.
Подошёл.
Девушка, чуть пригнувшись, смотрела куда-то сквозь заросли.
Глянул туда же. За кустиками журчал ручей. Стуки и скрипы раздавались с противоположного берега. Деревья там росли кучно. Только уже не хвойные, а лиственные, с высохшими внизу стволами, опутанные вьюном, смыкающиеся кронами в сплошную зелёную массу.
— Скрипкина пуща, — досадливо дёрнув плечом, пробормотала Лариса. — Там они обычно и шастают.
— Кто? Лышаки?
— Они самые.
— Чем питаются?
— Всеядные, — волшебница повернула голову и приставила ладонь «козырьком» ко лбу. — Хорошо, что осень сейчас. Витаминчиков много, зверюшки откормленные. Благодать, да и только.
— Думаешь, на нас не позарятся?