— А тут ещё и рабство есть? — ужаснулась Клавдия.
— Ага, только о нём мало кто знает. Некоторые маги совсем страх потеряли, творят что вздумается. Вначале ведьм извели, а теперь на другой волшебный народ позарились, им же наша сила нужна, чтобы свою поддерживать.
— Ишь чё творят, супостаты! Считай, у детишек магию силком отбирают, бандюги проклятущие! — покачал головой Клавдия.
— Клав, кончай сокрушаться, пойдёмте, привязку заберём, и домой, ночь на дворе, а мы всё тут топчемся, да ещё можем ненароком привлечь внимание к себе. Стоим тут, как четыре тополя на Плющихе.
— По поводу этого переживать не нужно, я полог накинула, — хмурясь, произнесла смерть.
Новость о том, что некоторые маги перешли на сторону тьмы, её сильно взволновала. Выходит, что им будет сложней, чем она рассчитывала. А также она поняла, что её замена скрывает сей факт: у кого насильно отнимают силу, те долго не живут. И смерть этого мира должна было это знать. Дела-а…
— И насчёт амулетов тоже не нужно переживать, они у меня с собой, — тут же оживилась девушка.
— А зачем ты с собой таскаешь? — удивилась Зинаида, опуская ее на землю.
— Так мне бабка приснилась три года назад и сказала, чтобы я до этой поры своего не подпускала и амулеты подменила, а настоящие с собой носила. Мол, скоро придётся в бой вступать, с этими… как их… супостатами, — позаимствовала он слово у Семёновны.
— Вот и славненько, — потирая руки, произнесла Зинаида, — ты это, девка, сразу в объятие к Кузьме Петровичу не прыгай, поломайся малёхо… — она замолчала, прикидывая, сколько нужно времени для приличия, — минут пятнадцать будет вполне достаточно, но дольше не затягивай — извёлся он, бедный, даже со смертью рискнул в перепалку вступить, требуя украсть тебя.
— Да вы что?! — схватилась та за сердце. — А смерть что?
— А что я? — тут же автоматически выпалила Мара, вырванная из своих невесёлых дум.
— Не поняла? — ошарашенно уставилась на косточку девушка.
— А что тут непонятного? Муж и жена — одна сатана, он торговаться рискнул, а вот ты…
— Да ладно… — охнула валькирия с ноготок, затем заискивающе так: — Прошу прощения, неувязочка получилась, кто ж знал, что вы — это…
— Ой, только не начинай, — отмахнулась Мара, открывая портал, — и прими совет Зины — сразу на Кузьму Петровича не кидайся.
— Зачем мне на какого-то Кузьму Петровича кидаться?
— Не на какого-то, а на своего, имя мы ему такое дали, — хохотнула Клавдия, направляясь к порталу. — Хочешь, и тебе дадим? Груня, например.
— Груня… — задумчиво произнесла девушка. — А зачем мне второе имя?
— У нас в мире раньше два имени давали, одно при рождении, но его было нельзя никому говорить, а вот вторым пользовались в миру, а делалось это для того, чтобы порчу навести не могли, или запутать нечистого.
— Так и у нас тоже нельзя говорить настоящее имя… — начла она, затем замерла и сдавленным голосом… — Что значит — в вашем мире?
— Клав, я вот сейчас иду и думаю, мне бы серп и молот: серпом тебе язык укоротить, а молотом девчонке память отшибить, — возмущённо заворчала Зинаида, злясь на подругу.
— Ой, не начинай, считай, они члены нашей подпольной ячейки, — отмахнулась от ворчания подруги обвиняемая.
Зарождающий конфликт пришлось остановить, так как предстояло насладиться встречей влюблённых.
— Грунь, ты только не сильной его бей, тряпкой половой погоняй для порядку…
— Чё я, совсем дура своему увечье наносить? Мужик у нас в мире на вес золота… — начал она, а сама внимательно осматривала свои новые владения.
— И у вас тоже? — удивилась Зинаида.
— Угу… — кивнула, ища своего красавца.
— Клав, слушай, если тут с мужиками напряг, может, от своих избавляться не будем?