— А вот тут ты заблуждаешься! Вы же просили дом, так? — начала смерть, но её тут же перебила Зинаида.
— Клав, не сотрясай воздух, а то пыль поднимешь. Как не прискорбно осознавать, но мы с тобой, дали маху, в договоре действительно ничего не было прописано в каком состоянии должны были быть наши апартаменты.
— Вот именно, так что принимайтесь за работу, воду в кадках найдётся с правой стороны от крыльца, а если закончится, в озере наберёте, — скороговоркой произнесла смерь, и словно растворилась в воздухе, так и не дав девам повозмущаться напоследок.
— Капец, вот мы встряли… — печально осматривая фронт работ, тяжко вздыхая, произнесла Семёновна.
— Клав, нам ли быть в печали? — усмехнулась её подруга, — в прошлой жизни мы и не с такими проблемами сталкивались. Помнишь, целый день пололи, когда нас загнали на колхозные поля? Солнце, жара, и сорняки…я думала, что умру там же! Да мало того, они мне весь месяц снились!
— Так — то оно так, но трёхсотлетия пыль… Хотя, — начала она деловито закатывать рукава, — глаза бояться руки делают. Тем боле ты права, это в разы лучше, чем прополка.
За работу наши бывшие бабушки принялись с огоньком, им не терпелось привести всё тут в порядок. Убранство избы невероятно радовало, мебель была добротная, дубовая, правда, кресла им пришлось вынести на улицу, отмыть их не представлялась возможным, так что они решили с этим повременить. А также матрасы они вынесли, на них тоже спать было невозможно. Они уже было начали придумывать, как растрясти смерть на постельное бельё, полотенце, моющие средства, но тут Клавдия открыла шкаф, и замерла в изумлении.
Глава 12
Среди белоснежного белья лежал пенёк, по бокам у него росли веточки, да так, что складывалась впечатление рук, и одна из них была согнута, словно она отпирает голову, если бы она была, а так — верхнюю часть пня. Но не это заставило замереть деву, а то, что этот пенёк открыл глаза и заговорил.
— Дверь закрой, не видишь, я отдыхаю!
— Ядрёная кочерыжка! — воскликнула Клавдия и тут же захлопнула дверку, подперев её спиной, так, на всякий пожарный.
— Клав, чё стряслось? — прибежала на крик подруги Зинаида, вытирая руки о влажную юбку.
— Это… — шёпотом начала она, показывая большим пальцем на дверку, которую подпирала.
— Ну?
— Чё ну? Леший там спит. Что делать будем?
— А ну, покажи мне лешего, отродясь такое чудо не видала! — подошла Зинаида и отодвинула её, распахнула дверку…
— Я чё, неясно сказал, дверь закрой!
— Ты, пенёк с ножками, ручками, будешь хамить, я мигом тебя топором размножу!
— Не понял, а это что, не сон? — встрепенулся леший. — А вы, собственно, кто такие? — начал он, затем замолчал и посмотрел на Зинаиду в упор. И чем дольше он смотрел, тем больше у него глаза округлялись. — Сгореть мне в топке! — поражённо воскликнул он и тут же продолжим слегка дрогнущим голосом. — Ведьмы!
— Ага, они самые! — усмехнулась Клавдия, смотря из-за спины подруги на чудо чудное.
— Леший, — протянул он веточку-руку.
— Ведьма Зинаида, а она Клавдия.
Когда они представились друг другу, леший, вывалившись из шкафа, встал на свои веточка-ноги, кривенькие такие, и медленно стал отступать к выходу.
— Я это… пойду лесной народ огор… — наверное, хотел сказать огорошу или огорчу, но тут же поправился, — извещу, ой радость-то какая! — всплеснул он руками, резко развернулся и с невероятной скоростью покинул их.
— Что-то он от счастья уж больно резво по газам дал, наверное, сейчас будет оповещать живность о грядущей катастрофе.
— Фиг с ним, давай убираться дальше, нужно хотя бы к ночи тут немного разгрести, чтобы спать можно было.
После четырёх часов ударного труда девы умирали от усталости и голода, но были довольны результатом. В шкафу обнаружили шторы, бельё, полотенца, платья, передники и еще много чего. Всё было чистыми, словно недавно постирали и погладили. Это им приподняло настроение, хоть будет во что переодеться и на чём спать. Мудро рассудив, пришли к выводу — шкаф заговорённый, и все, что в нем хранится, всегда остаётся чистым. Вода в кадушках закончилась, девы взяли вёдра и направились к озеру — утром вода понадобится умыться. Да и искупаться нужно, после уборки они себя чувствовали трубочистами, казалось, насквозь пропитались вековой пылью.
— Куда эта падла смерть подевалась! Уже вечер не жравши, у меня от голода живот к позвоночнику прирос, — заныла Зинаида.
— И не говори, уморить нас голодом хочет костлявая, — вторила ей подруга, сокрушаясь о тяжёлой участи и посматривая в лес — вдруг хоть ягоды растут, но, как назло, ничего не было.
— Как представлю, сколько у нас с тобой тут дел, так выть хочется, это ж сколько времени нужно убить, чтобы тут всё в порядок привести? Кстати, а давай корову купим? Молоко будет свойское, сыр, творог, масло…, — сглатывая слюну, мечтательно произнесла Зинаида.