Мявка активно помогала мне, бракуя мои кандидатуры и подсовывая свои. Постепенно я стал замечать, что ей интересен, прежде всего, внешний вид. Накладки из золота, драгоценности приходили ее в восторг, а такая мелочь, как надежный клинок, она простодушно пропускала.
Естественно я отказывался от ее выбора. Мявка оскорблялась, била хвостом по моим ногам, рычала. Мне пришлось поставить вопрос ребром:
— Мы тебе подвираем безделушку или мне меч?
Вопрос поставил Мявку в тупик. Она даже пасть разинула и глаза выпучила, создавая лучшие условия для мыслительного процесса. Закончился он, похоже, ничем. Мявка уклончиво мяукнула и продолжила мне активно мешать. Но я уже выбрал меч. Недорогой, за пятьдесят серебряков. Простая рукоять из акульей кожи, клинок без украшений, но из качественной стали и прокован хорошо. Я заплатил деньги и вышел из лавки. Следом за мной вышла Мявка, недовольная покупкой и старательно подтверждающая это мявочными воплями.
Ох, уж эти бабские заморочки. Я шел по улице, не обращая внимания. Тогда Мявка напала на местного пса. Тот был раза в два больше — эдакая туша с размером с пони — и рассчитывал задавить массой. Но вскоре ему пришлось опозорить свое мужское положение и кровоточа многочисленными ранами драпать, что хватало лап.
Пес был породистым и стоил, наверняка, дорого. Но еще больше я опасался, что он был любимцем знатного дворянина (сильного мага) и хозяин не захочет останавливаться на денежной компенсации.
— А ну, малыш, давай-ка деру от сюда, — предложил я. Мы помчались по бездорожью, концептуально игнорируя улицы, по которым нас могла преследовать погоня. Минут через двадцать я решил, что хватит.
Мявка умудрилась вляпаться то ли в грязь, то ли в дерьмо. Я сорвал пучок травы и принялся обтирать ее лапы. Самостоятельной кошке такая забота не нравилась. Она дергалась, мяукала, всячески намекая, что она уже большая.
Я не обращал внимания, перешел к животику. Тогда Мявка сменила тактику и потрогала мое плечо лапой.
— Мяу, — проинформировала она меня. Я заподозрил какую-то кошачью хитрость и оставил пучок травы в руке, намекая, что сразу же начну, как только буду убежден в некомпетентности Мявки в качестве информатора.
Пучок пришлось бросить. Кошка показывала на вербовочный пункт. Я выразил сегодня желание слинять из столицы на энное количество дней и Мявка это запомнила.
— Сама себя приведешь в порядок, — предупредил я ее и пригрозил: — проверю!
— Мяу, — беспечно ответила кошка. Она свято верила в свои возможности обольстительницы и покорительницы мужских сердец.
Ладно, посмотрим. Я зашел во двор вербовочного пункта и сразу же напоролся на дерьмо.
— Эй, ты, сын собаки и домарга, — сообщило дерьмо за моей спиной, — тебе дорога в дом для мальчиков, а ты по ошибке зашел на вербовочный пункт.
Я повернулся и увидел салагу лет девятнадцати. Черт, мне ведь тоже девятнадцать. Хорошо, парень лет девятнадцати. Белобрысый, носатый, в меру смазливый, одетый достаточно богато, чтобы заподозрить в нем дворянина, но не настолько, чтобы претендовать на титул графа. Но я-то тоже не вчера с дерева спустился.
Я подошел к нему и ударил в подбородок. Парень снисходительно смотрел на меня, не веря в реалистичность моих действий. Когда рука уже описывала замах, он, наконец, сообразил, что его действительно будут бить. Поздно.
Парень рухнул на землю, но не утратил боевого духа и собрался взлететь соколом, чтобы броситься на меня. Тут около него оказалась Мявка и, поставив обе лапы на грудь, зарычала прямо в лицо, показав зубы без всякого признака кариеса.
Мявка явно была недовольна отношение молокососа к своему хозяину. Мне еще показалось, что она более недовольна, что драка произошла без нее и теперь она не знает обо всех деталях. Чтобы показать свое недовольство, Мявка перенесла тяжесть тела на левую лапу, выпустила на правой когти и аккуратно провела одним из них парню по горлу, оставив царапину. Парень забыл, как надо дышать.
— Господа, здесь произошло какое-то недоразумение, — воззвал он к нашей совести.
Я ударил его немного неловко и получил маленькую ссадину. На этом основании счел помилование актом излишнего гуманизма. Мявка в силу своего происхождения вообще не знала о правах человека. По ее мнению, сильный всегда ест слабого. Поэтому слабый должен убегать, а кто не убежал от сильного, тот сам виноват. О чем и сказала поверженному пареньку, дыхнув ему в лицо.
— Спасите, — негромко не позвал, попросил парень, — помогите. Я хочу жить.
— Я тебе говорил, Зурат, нарвешься, — услышал я знакомый голос. Да никак Серог. Орк по привычке чего-то жрал, то ли пирожок, то ли освежёванную крысу. Мне он обрадовался и дружески пожал руку.
— Ты чего здесь? — поинтересовался он.
— Решил уехать из столицы, примелькался тут кое-кому, — признался я.
— Охо-хо, — взревел орк и хлопнул по плечу. Пришлось приложить все силы, чтобы удержать плечо на прежнем уровне. — Я тоже влип в драку в таверне. Да и скучно здесь. Вон Зурата тренирую, а он от меня бегает. — Пойдем к вербовщику, — предложил он, доев непонятно что.
А этот? — я ткнул в Зурата.
— А, — пренебрежительно фыркнул Серог. — Просто не обращай внимания, а если окажется на пути, пинай. Он не стоит внимания.
— Привет, Мявка, — поздоровался он с кошкой, — выросла то как, — стал перечислять орк, — спинка как у лошади, хвост как у дракона, а попка как у настоящей девки.
Мявка заурчала. С Серогом они сначала были как кошка с собакой, но потом стали почти дружить, тот ее подкармливал тем, что ел сам. Правда, кое-что ей не нравилось, например, она наотрез отказывалась есть дождевых червей, которые Серог считал деликатесом.