Руки меня не слушались, я не могла их поднять, поэтому я попросила маму открыть зеркальце и держать напротив моего лица. Кажется, это было ошибкой. Свое отражение я не узнала, вид у меня был изможденный, темные круги под глазами, кожа бледная, а волосы… Боже, что с моими волосами? Почему они такие редкие и блеклые? Я с шоком рассматривала себя, а мама старалась меня причесать.
— Мама… Что с ними?
— Дочь, так взрыв был… Они практически все обгорели. Теперь вот такие растут. Но не переживай, мы восстановим, будешь красавицей, как прежде, да отец? — мама искала поддержки у папы, и он интенсивно закивал. Наверное, они готовились к этому разговору.
— Понятно — в конце концов волосы-это не смертельно — А расскажете мне о взрыве? Я ничего не помню. Совсем.
Мои родители переглянулись, и папа начал рассказывать мне официальную версию, другой они не знали. Он все говорил, а мои глаза расширялись, из его уст все чаще звучало имя «Лиам», а я лишь гадала — кто он? Хотела уже признаться, что не знаю парня с таким именем, но тут дверь в палату открылась и вошли ОНИ. Два офигенных красавца. Палатой что ли ошиблись? Но нет, они поздоровались с родителями, а те им активно заулыбались, уступая место парню с повязкой на глазах. Боже, неужели это он? Лиам? Я смотрела на парня, но не могла его вспомнить, и только мое сердце с болью сжималось.
— Привет — решила я нарушить образовавшуюся тишина.
— Ника, ты? — парень подорвался, едва не падая, но второй красавец его тут же придержал.
— Я… — а что мне было еще говорить? Я растерялась.
Глава 24. У меня есть парень
— Ника! — парень растолкал моих родственников, обнимая меня. И как только слепой смог найти меня в этой кучемале. Не по запаху же? Запах! Черт, пахну я, наверное, не очень.
Но не смотря на всю абсурдность ситуации, в его объятиях я чувствовала себя как дома. Голова не помнит, но сердце-то знает. Наверное, он действительно мой парень. Иначе как объяснить то, что моя душа рвалась к Лиаму, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я попыталась протянуть руки, обнимая в ответ. И у меня даже получилось переместить их на спину парню. Тут же запиликали датчики, извещая о том, что со мной видимо не всё в порядке.
Лиам тут же отстранился, а я вздохнула. Ну вот как не вовремя. В его объятиях было так хорошо. И меня даже не смущали родственники. Кстати о них. Я посмотрела на брата моего «парня», было в нем что-то очень знакомое. Но вот что именно — я не знаю. Ладно, разберемся позже.
Никто не стал комментировать наше поведение, и только тут я поняла, что веду себя как влюбленная девушка, которой никогда не была. Мне стало чуточку стыдно, но совсем немного. А что здесь такого, раз даже родители столько мне говорили о Лиаме. Значит они его приняли, парень им понравился. Да и если верить рассказу медсестры (в принципе и в официальной версии взрыва, рассказанной отцом, были эти сведения), то этот самый парень прикрыл меня собой от ударной волны и огня. Я тут же присмотрела к лицу знакомого незнакомца, отмечая небольшие ожоги. Похоже ему действительно досталось. И эта повязка на глазах. Мне так хотелось ее снять, чтобы увидеть ясные карие глаза. Почему я была настолько уверена в цвете — не знаю. Тишина затягивалась, а датчики начали затихать, как и мое сумасшедшее сердце.
Неловкость, образовавшуюся в данный момент разбил приход нового доктора. Видимо это и есть тот самый Яков Степанович, поскольку родители обрадованно начали с ним здороваться и улыбаться. Мужчина подошел ко мне, рассматривая:
— Здравствуйте, Ника. Ну и напугали же Вы нас — голос у него был приятный, да и сам врач вызывал во мне симпатию, поэтому я улыбнулась, пожимая плечами. О, и это движение мне далось, хоть и отозвалось легкой болью в спине.
— Доктор, я вот… двигать не могу, лишь немножко — решила сразу пожаловаться, а то вдруг он так же убежит, как и его предшественник.
— Это нормально, я назначу тебе упражнения для реабилитации, и все будет хорошо. Также каждый день тебе будут делать массаж, подвижность понемногу вернется к твоим мышцам — говорил он уверенно, и я верила доктору — Еще тебе нужно будет пройти повторное обследование, но всё позже. Список необходимого Вам принесет Мила — это он уже обращался к моим родителям, которые ему лишь кивали — А Вы, молодой человек, должны вернуться к себе, у Вас скоро сеанс, если мне память не изменяет — он с укором посмотрел на Лиама, на что его старший брат лишь кивнул — Операцию назначили на следующую неделю. Вам еще не звонили? — последнее, что я услышала, когда они выходили из моей палаты, оставляя меня наедине с родней.
Ребята ушли, а сразу за ними в палату вернулась уже знакомая мне медсестра, видимо моя личная, раз столько времени мне уделяет. Она привезла кресло-коляску и список, который передала моему отцу. Тот вчитался и чему-то кивнул. Девушка улыбнулась и вышла.
— Ну что, Ника, что скажешь на счет прогулки? — папа улыбался, а я смотрела то на коляску, то на него.
— А почему бы и нет? — в четырех стенах я еще належусь.
— Надо одеть ребенка, все же на улице зима — зима, я не ошиблась в подсчетах, значит я потеряла воспоминания сразу после взрыва. Но почему же тогда я не помню Лиама? С этим мне еще придется разобраться.
На меня одели теплые носки, пальто, шапку, закутали в одеяло, а после этого папа усадил меня в кресло. Запеленали меня так, что я и при желании не смогла бы пошевелиться. Было очень жарко, так что я стала намекать, что пора бы выдвигаться, если не хотят, чтобы я заживо сварилась. Выражение было так себе, потому что родители как-то заметно съежились. Но спас ситуацию Кирилл, который до этого сидел тихо:
— А можно я повезу Нику? — он взялся за ручки и принялся толкать коляску. Как ни странно, но у него неплохо так получалось.
На улице меня ожидала настоящая зимняя сказка, белый снег лежал везде, укрывая землю и деревья, светило яркое солнце, заставляя все вокруг сиять, словно драгоценностям. Кирилл чуть ускорился, благо дорожки были почищены, и коляска вполне себе резво катилась по ним. Мы подъехали к лавочкам, возле которых красовались елки. На каждой из них я увидела гирлянды, но днем они не были включены. Это то же… Кажется, Кир понял о чем я, потому что сам указал мне на украшенные деревья, объясняя:
— Скоро уже Новый год! Через две недели будет. Может тебя к тому времени отпустят домой, было бы здорово. Да и Лиаму должны сделать операцию.
— Операцию? А что с ним?
— Так зрение. Говорят, что-то в мозгу, и врачи обещали всё исправить, его что-то сильно ударило, потому он перестал видеть. Ну я точно не знаю, тебе лучше спросить у него же или у Миара. Они классные. Миар обещал, что мы поедем в горы, как только вы с Лиамом поправитесь. Так что думаю это будет скоро! — Кир воодушевленно мне рассказывал, размышляя по ходу. Нужно будет обязательно их расспросить. Пока я размышляла, к нам подошли родители и все уселись на лавочке, наслаждаясь прекрасной погодой и тишиной.
— Ника, с завтрашнего дня начнется реабилитация — папа посмотрел на меня, и все же добавил — может обследование пройдем сегодня? Если что-то не так, то быстрее начнем исправлять — было видно, что он очень переживает. Что-то не так… Ведь и это не исключено. Но не будем расстраиваться раньше времени. Я улыбнулась родным и утвердительно кивнула:
— Было бы неплохо поскорее все пройти. Может уже к Новому году я смогу вернуться домой… — эх, мечты-мечты.
— Вот и отлично. Пойду тогда договорюсь с доктором. А вы пока погуляйте — папа улыбнулся и живо направился в сторону здания больницы, а мы с Киром и мамой остались во дворе. Все-таки здорово на улице!