— Не любой, там в основном молодёжь. Для них это важнее. Ну да ладно. Если я там упаду, то это точно будет хуже, — задумчиво ответил Костя, подняв левую ногу и наблюдая, как она принимает форму человеческой.
Таня встала с кровати, и, расставив руки, осторожно прошествовала мимо Кости. Пальцы лап были всё-таки длиннее волчьих, идти и не падать — оказалось совсем просто. Задорно глянула на оторопевшего мужа. Упёрла руки в бока и уже смелее прошлась обратно. Потом крутанулась и села на кровать, что та аж скрипнула.
— Занятно, — пробормотал Костя, нахмурившись.
— Вишь. Туфли на шпильке хоть чем-то полезны.
— Что-то не верится. — Костя с нарочитой внимательностью разглядел лапы супруги. — Каблуков не обнаружено. Кстати, на шпильках я тебя видел только на нашей свадьбе.
— Ну-у, до того как я спину сломала, я часто ходила в них.
Костя старательно изобразил сомнение на морде, наверное. Хотя, такая же морда должна быть у верека, съевшего дикую грушу.
— Ладно, — сдалась Татьяна. — Точно помню, шо на выпускном в школе. Потом, уже не уверена. Так шо можешь выдыхать: лодочки на шпильке тебе не помогут.
Костя выдохнул.
— Ладно. — Он посерьёзнел. — Скоро начнутся похороны Ирря. Идёшь?
Шерсть встала дыбом от внезапно охватившей неуютности. С самого утра Таня пыталась забыть это, скрыться за бытовой суетой, шутками, но никуда не деться. Надо ещё раз увидеть, проводить, и потом уже жить дальше. Юркий шарик влаги пробежал по шерсти щеки. Костя заметил, сжал губы.
— Понимаю, — начал он, — но ты зря себя винишь. У нас почти нет боевого опыта. Мы уходили от него, нас от него прикрывал Зоркий, отправляя в самые безопасные места. Но теперь идёт война, и опыт мы получаем на ошибках. Жалеть о них бесполезно. Забывать их вредно. Нужно их и не повторять. И ещё. Вспомни, что говорил Иррь.
— Ты с ним согласился? — тихо спросила Таня.
— Пока не знаю. Я запомнил его слова. Нужно время.
— И мне нужно время, — одними губами прошептала она. — Чтобы привыкнуть.
Скрестив руки на груди, Татьяна смотрела на Дерево Единения. Оно росло в центре лужайки с яркой высокой травой. Слева на покрытой мхом дорожке сидела Варра, периодически стряхивая слёзы. Рядом Костя держал руки за спиной и внимательно разглядывал свои ноги. Вокруг тихо перешептывалась небольшая пёстрая толпа. Два человека в живых тёмно-серых шкурах, понуро стояли откинув капюшоны. Несколько онелей в своём обычном виде. И с десяток разноцветных вереков. Многие с полноценными причёсками, а не просто короткой шерстью на голове. Один возвышавшийся над толпой верек целиком покрыл свою кремовую шкуру чёрным орнаментом из смеси трайбл стиля и кельтских мотивов. Такой орнамент был у многих вереков, но на плече или браслетом на руке, а вот вся шкура только у этого. Другой, с мехом под цвет зелёной листвы, отрастил шевелюру в тон и заплёл её множеством косичек. Рыжим пятном виднелась веречица-лиса. Каждый разительно отличался от других, но что-то неявное их объединяло.
Тем сильнее это стало заметно, когда толпа расступилась, выпустив вперёд чёрного Дэна. За ним два верека принесли носилки с телом Ирря, поставили на землю. Варра села рядом, понурив голову и прижав уши. Чуть погодя она повернулась и кивнула. Костя подошел к носилкам, взглянул на Татьяну. Она вздохнула. Вместе они взяли тело с носилок и сделали шаг в море травы. Что-то живое мягко шевелилось под подушечками лап, верхушки травинок осторожно трогали шерсть на ногах.
Лужайка была могилой. Татьяна не спрашивала сколько людей тут единилось. И знать ей не хотелось. Этот странный, рациональный способ упокоения, не имел ничего общего с верованиями и был придуман Ментором ещё для Академий. Но всё равно, Татьяна ощущала суеверный страх, от которого шерсть предательски вставала дыбом. Возле дерева они с Костей опустили Ирря в глубокую траву и не оборачиваясь отошли. Таня силилась удержать уши, но они всё равно инстинктивно чуя опасность развернулись и уловили тихий шорох позади.
Пришедшие стояли и молча смотрели на прогалину, где трава полегла, обняв тело. Тишина зависла над людьми. Татьяна смотрела на руку, выпускала и втягивала когти, размышляя, что это весьма удобно: ведь иначе сжать когтистую руку в кулак не выйдет. Одновременно с этим, какая-то её часть удивлялась, разве можно думать о таких пустяках. Потом, являлась мысль, может это такая защитная реакция? Да и о чём вообще нужно думать-то?
С тихим шорохом трава поднялась, обнажив тёмную проплешину в середине. Татьяна медленным шагом прошла к этому месту, трава здесь почти исчезла, оставив плотный ровный ковёр из переплетений корней. На нём лежала измятая свинцовая пуля с фалангу большого пальца — всё что осталось от Ирря.
11. Рать
Сон не шёл — Татьяна лежала в кровати, перекатывала в руке пулю. Варра свернулась калачиком под Костиной кроватью и мерно сопела. За окном во дворе Костя что-то негромко объяснял ратникам — Дэн так назвал бойцов радожива.
Вчера, на посту Татьяна поддалась слабости, раскисла, в итоге, убийца Ирря ушёл безнаказанным. Всё-таки стоит навестить его. Запах она помнит, в Осиново банду явно знают, так что он никуда не денется. Пусть не сейчас, сейчас надо искать звонившего, потом ниточки заговора против фесмаба. Зато потом, можно будет вернуться и сделать этот город чуточку чище. Только нужен опыт. Не способность шмалять зарядами, и даже не умение ставить щиты. То самое простое знание, что есть у опытного солдата: в кого и когда нужно стрелять без предупреждения.
Незаметно Татьяна задремала. Разбудил её незнакомый высокий голос, который надрывался во дворе, казалось, что ещё чуть-чуть и он сорвётся на визг:
— … у Демидовича в его фундаментальном труде “Физическая природа ЭМКА” сказано, что эмка это искусственная структура на основе электромагнитных солитонов! Что вредное заблуждение полагать её живым организмом! Её можно только программировать, а не тренировать!..
Стало любопытно, взглянуть на оратора. Татьяна подошла к окну. Покрытая корой шершавая рама, матовые блюдца стёкол и никаких ручек или кнопок открывания. Ну хоть управляющая эмка откликнулась на радиосигнал, значит можно выудить справку. Увы, на запрос эмка выбросила путанную инструкцию про смену прозрачности и набор витражных картинок.
— Постойте! — прервал оратора Костя, и тут же продолжил нормальным голосом. — У нас здесь практические занятия по обеспечению защиты. Теорию я преподаю, лишь в рамках необходимого для понимания базиса. Вы вольны молча не соглашаться, но не спорить. Поскольку этим вы отнимаете время у ваших товарищей. Кроме того, полезно воспринимать информацию без искажения её жизненным опытом. Опыт потом изменится, а информация второй раз уже не поступит. Поэтому, сейчас слушайте и запоминайте, так как я говорю, а уже потом вы можете многократно её переосмысливать.
Наконец Таня вычитала нужную команду, отправила её эмке. Среди окна раскрылся еле заметный шов и боковые створки плавно выгнулись наружу, верхняя образовала козырёк. На откосе там где примыкала створка какие-то сучки стали отбрасывать тень. Татьяна пригляделась. Какой-то нездоровый дизайнер умудрился так замаскировать кнопки управления.
— Это всё голимый трёп, — с вызовом прогремел чей-то бас. — Демидович авторитет. А ты кто?
Те ещё ученики достались Косте. Татьяна выглянула в окно. В дальнем конце двора, в зарослях новой многоэтажки кто-то громко ругался. Посреди двора стояли две шеренги вереков-ратников. Почти все из них присутствовали на похоронах. Во втором ряду вытянулся по стойке смирно зелёный с косичками. Тот что был разукрашенный кельтскими орнаментами, стоял вальяжно, чуть выдаваясь из первой шеренги. Медленно помахивая хвостом, он неотрывно смотрел на Костю. Тот замер в пол оборота к ратникам, скрестив руки за спиной. Видать, он так и ходил из стороны в сторону читая лекцию.