На молодом лице он видел руки Арагонды — повелитель слепил на личике высокомерие, наглость и не то что неуважение, а скорее непризнание оппонента.
— Меня взрастил замок, — ответил Иридий сносно.
Дальше разговор не клеился. Уж неподатлива оставалась дева. Казалось, что её интересует лишь собственный шлем, что мирно лежит на столешнице. Иридий сел за стол напротив и раскинулся на спинке, показывая непринужденность. Нужно как-то развязать деве язык, но начать с прошлого не позволила совесть.
— Ух, — отвлеченно испустил он дух. На лице появилась искренняя улыбка. — Я рад, что ты — самка. Теперь не нужно воспринимать Ютия, как соперника к сердцу Ягады.
Не прошло ни секунды, как Анида издевательски ухмыльнулась и сказала:
— Откуда ты знаешь, может я предпочитаю женщин?
Иридий нервно выкашлялся. Тогда она добавила:
— Удивлен, владыка извращенцев?
— Да, дивлюсь манерам, — раздраженно гаркнул Иридий.
Он прилег на стол и взглянул на деву из-под нахмуренных бровей.
— В космопорте изменился код запуска челноков. Твоих рук дело?
Дева нарцистично отвела глаза и уставилась на свой шлем. Экран направлен на хозяйку. Они будто с особой привязанностью глядят друг друга.
— Анида! — вскрикнул он, повторил громче и ударил по столешнице.
Тогда девушка лицемерно тсыкнула, отвела взгляд на стены и стала непринужденно осматривать помещение.
— И что я делаю? — рявкнул Иридий и выпрыгнул со стула. Тогда Анида вскинула на него глаза. Иридий приблизился, нагнулся над шлемом девушки. — Только глупец пытается достучаться до недоразвитой личинке. Личинке в непробиваемом коконе!
Иридий яростно сбросил её шлем со стола.
— Ты дура, которая не доросла до того, чтобы понять — повелитель безумец! Он довел нас до войны! А ты до сих пор ползешь за ним!
— А ты как вижу — дорос и оперился? Потому предал повелителя, нет, предал собственного отца и убил его. Ты мне противен!
— Я защищал империю! — воскликнул Иридий.
— Нет! — тявкнула она в ответ. — Мой отец защищал империю от белых. А ты с ними сговорился.
— Не от тех защищал! — орал он Аниде в лицо. — Потому и погиб. Истинный враг империи — замашки повелителя!
Вздохнув, Иридий провел ванадиевой рукой по лицу.
— Как ты можешь идти за Арагондой? После его смерти? — спросил тихо.
Вдруг Иридий остыл и посмеялся.
— Ладно, ничего, — теперь хитро озирался он. — Владыка больше не будет стоять над тобой. Пройдет время и ты сама всё заметишь, — изрек, затем протяжно ахнул и добавил, — сама заметишь, как Арагонда беспечно гнался за желаниями, переступая жизни и надежды других.
Когда Иридий уселся на стул, то понял, что Анида наконец внимает его, пусть и прожигает взглядом.
— Чистобелый мой, ты, значит, не переступаешь жизни других? — возникла дева. Её глаза заслезились, сщурились, голос тихонько продрожал. — Давай, кричи про беспечного владыку, ори во всё горло. Но мне ты не прочистишь мозги.
В памяти остался ещё тот день, когда мать тащила меня через холодный лес. Помню, как плоды тускло светили красным огнём. До сих пор помню сшибающие раскаты, оглушающие разряды, тряску, беснующий гром и ту желтую розетку, которая бежала по пятам за нами. Мама боялась, но не за себя. Она ужасалась от того, что я достанусь белым, а потом, где-то в двадцать лет, мне раздвинет ноги двух или трех метровый амбал, махина, и прижмёт к кровати.
Но понимаю это только сейчас. Тогда всё было иначе. О-о, как буянили молний, как мерцали, роняли синие кисти, и как горела в темноте фосфорная желтая розетка за маминой спиной. И она гналась за нами. Тогда я чувствовала, как беснуется сердце в её груди, как она в ужасе стонет. Страх матери проник в меня. Эта искра разгорала ужас, когда махина догоняла. Все сплелось. До сих пор вижу во сне эти образы. Во сне я ребенок — беззащитна, беспомощна, слаба. Во сне я свидетель!
Иридий молчал, слегка приоткрыв рот. Он начинал понимать, кто настиг Мэйпс и Тирея. И осознание его знобило.