— Но, — заметила Жаки, — ведь цивилизация это не политическая верхушка.
— Однако, — сказал Юлиан, — если политическая верхушка заводит разговор о спасении цивилизации, то она имеет в виду именно себя. Хотя, на самом деле, если спихнуть эту политическую верхушку в помойную яму, то с цивилизацией, как суммой технологий, ничего плохого не случится. Наоборот, избыточные тормоза исчезнут.
Франко-мулатка, впрочем, не намерена была легко сдаваться.
— Вы, ребята, все сводите к политике, или к технологиям. Но есть такая важная штука: ответственность отношений. Это теряют упавшие в ксианзан. Они забывают про всех, кроме себя, и про все свои обязательства перед другими. Вот проблема.
— Иллюзорная проблема, — ответил Юлиан, — аргонавты вполне ответственные люди, но признают обязательства только перед конкретным человеком. Не перед абстракцией.
— Нет! — возразила Жаки, — В моем примере женщина бросила конкретного ребенка!
— Там, — сказал он, — как в мифе про Иова из книжки-библии. Люди там только кажутся конкретными, но по сценарию они абстрактные.
Аслауг удивленно воскликнула:
— Вот я не думала, что ты читал библию!
— Ну, я листал по случаю, когда проектировал 70-футовую яхту для одного аббата. Там сценарий: бог заключил пари с сатаной о лояльности некого Иова. Для проверки, Иову учиняют террор, разоряют его бизнес, убивают его детей, и дальше еще 40 глав всяких трагедий. Иов терпит, и в последней главе бог дает ему компенсацию: новых детей. По сценарию, это нормально. Дети указаны количеством в списке — среди скотоводческих ресурсов: количества ослов, волов, и верблюдов. Это называется: абстрактные люди.
— В смысле? — недоуменно переспросила Жаки.
— В смысле: люди как функции. Одного человека можно заменить другим с похожими товарными характеристиками. По отношению к абстрактному человеку не может быть обязательств — как не может быть обязательств перед стиральной машиной.
— Ладно, — сказала Жаки, — а смысл аргонавтинга? Лишить экономику Европы наиболее ответственного персонала? И кому от этого станет лучше?
— Аргонавтам интересна только экономика их лодок, — ответил Юлиан, — их не волнует экономика Европы, или какого-то другого региона. Они не хотят видеть континенты.
Стажер-эксперт с досадой махнула ладонью.
— Я слышала любимую поговорку аргонавтов: чтоб континент не видеть. Но представь: критическая доля ответственных молодых людей упала в ксианзан.
— Критическая доля для чего? — спросил он.
— Для того, — сказала она, — чтобы у влиятельных фигур возникли серьезные проблемы.
— Ну, допустим, возникли. И что?
— Ты ведь сам понимаешь. Сейчас запрещено лишь производить, хранить, и продавать ксианзан. Обычная мера против наркотиков. Дальше будут репрессии против всех, кто принял ксианзан. Эту генную модификацию легко определить анализом крови.
— Это гитлеровский закон о чистоте крови, — заметила Аслауг, — по-твоему, у говорящих чернильниц в Брюсселе хватит решимости реабилитировать Гитлера?
— На это, может, не хватит. Но тогда хватит на что-то другое в том же духе.
— Допустим, — голландка кивнула, — и к чему ты это?
— Я к тому, что лучше компромисс, чем повторение свинцовых семидесятых.
— Компромисс кого с кем и в чем? — спросил консультант по ЯД.
— Наверное, аргонавтов с истеблишментом, — ответила Жаки, — но не спрашивай, в чем. Слишком запутанная ситуация. Нужен какой-то дипломат, чтобы сформулировать.
— Сформулировать что? Новую редакцию крепостного права?
— Юлиан, при чем тут крепостное право?
Консультант по ЯД выразительным жестом накрыл кофейную чашку ладонью.
— Истеблишмент хочет владеть людьми. А люди хотят уйти. Что получается?