— О чем вы хотели поговорить, мадемуазель Полина? — Жерар предусмотрительно решил не упоминать титулов.
— О ваших бывших хозяевах, — ответила я, тоже никого не называя напрямую.
— Не вмешивались бы вы в это, мадемуазель. — Слуга сокрушенно покачал головой.
— Поздно, я уже вмешалась, и отступать не стану.
Жерар отвел взгляд. Наверное, ему тоже было нелегко. Я заметила, что слуги Вейранов были преданы хозяевам. И большинство, видимо, погибли вместе с ними. А Жерар выжил потому, что спасал меня. И, наверное, как и я, не смог прорваться обратно к дому.
— Спрашивайте.
Мы поняли друг друга верно.
— Граф… Виктор подозревал, кто сделал так, чтобы именно его сын был признан виновным?
— Не совсем. У графа было много врагов. Он ведь когда-то служил в тайной службе. А честные люди в подобных структурах часто вызывают на себя чужой гнев.
— Например?
— Думаете, он обсуждал это со мной? Я помню только несколько достаточно спорных процессов. Например, дело судьи Гарднера. Тогда графу поступало столько угроз, что графиня с сыновьями была вынуждена уехать к дальним родственникам. Или дело банды Цикория, которую покрывали сильные мира сего. Я уже молчу о процессе против предыдущего магистра тьмы. Хотя, у графа и с новым-то отношения не сложились. Мне всегда казалось, что Виктора побаиваются. Понимаете?
Я ничего этого не знала. Наверняка, в то время была слишком юна или обучалась в коллеже. Там мы были словно оторваны от мира.
— И любой из них мог… — сказала задумчиво.
— Любой. Я уверен, те, кто осудили Анри, действовали не против него, а против его отца.
Сам Анри был очень светлым человеком. Он бы никогда не сделал того, что ему приписывают.
Да и особо серьезными врагами не успел обзавестись. Или же…
— Что?
Я поняла, что Жерар чего-то недоговаривает. Сомневается, может ли мне доверять?
— Послушайте, — заговорила я еще тише. — У Анри все еще есть шанс спастись. И если он вернется, сомнений в его невиновности не останется. Но разве от этого исчезнут враги его семьи? Нет. А Филипп? Ему ведь тоже придется столкнуться с этим.
— Филипп исчез.
— Но он жив и здоров.
Жерар посмотрел на меня как-то странно — со смесью удивления и уважения.
— Это правда, мадемуазель? До него не добрались?
— Нет, — ответила я. — Он в порядке.
И Жерар впервые за весь наш разговор улыбнулся.
— Вы вернули мне надежду, мадемуазель, — сказал он. — Если увидите его, передайте, что мы очень ждем его возвращения.
— Боюсь, это будет нескоро, но передам.
— Благодарю вас. Тогда я должен сказать… Враги — это не единственная проблема графа Виктора, мадемуазель. Вторая была связана с господином Филиппом.
— И что же это? — насторожилась я.
— Не могу знать. По слухам, когда родился младший сын, и стало понятно, что он…