— Кара! — Рок подлетел ко мне так быстро, что, казалось, будь у него крылья, он сделал бы это медленнее. — Как вы себя чувствуете?
Я проигнорировала его вопрос. Казалось, что задать свой гораздо важнее.
— Как убийца может быть прекрасен? — Эти слова я не прошептала — прохрипела, а затем закашлялась, давясь собственной кровью. В этот раз отдача после использования дара была сильной как никогда: кровь текла из носа, першила в горле. Живот сдавило спазмом, а затем, к моему стыду, меня стошнило — тоже кровью.
Все тело словно одеревенело. В голове тоже стало пусто и мертво.
Рок вытащил из кармана носовой платок и осторожно коснулся моего лица, стирая с него красные липкие следы. Я молча наблюдала за его действиями и ждала ответа. Знала, что он последует. Так и вышло.
— Вы не убийца, Кара, — помолчав, сказал он. — Вы — олицетворение возмездия.
Он прижал к моим губам платок, стараясь остановить кровь, выступившую, как я поняла, теперь на уголке губ. Наверное, усталость затуманила мне разум, потому что я перестала себя контролировать.
— Вам самому не страшно от ваших слов? — прямо спросила я.
Рок усмехнулся. В его голубых глазах вспыхнул огонек — отголосок мысли, мне непонятной и недоступной.
— Сложно бояться тому, кто каждый день сталкивается с чужими кошмарами.
Ко мне медленно возвращалась чувствительность. Лопаток коснулся легкий ветерок, сквозящий из открытой на улицу двери, в спину кольнулась разбросанная по полу солома, а заледеневшая кожа под руками Рока вспыхнула. Он одной рукой придерживал меня за поясницу, другой — за шею, и, казалось, от его пальцев идет тепло, волнами расходящееся по телу.
Он смотрел на меня открыто, и от его взгляда, таящего в себе многозначительное обещание, у меня быстро-быстро зашлось сердце — не от страха, от волнения. Я сделала рывок вперед, села, по-прежнему поддерживаемая Роком, и только тогда осознала смысл его слов. У меня сдавило грудную клетку.
— В чем ваш дар, Рок?
— Я думал, вы уже не спросите.
— А я имела право поинтересоваться раньше?
Мое лицо снова оказалось напротив его лица так близко, что я могла рассмотреть каждую черточку на нем. Я услышала его ровное дыхание, а затем оно коснулось моих губ, потому что Рок наклонился ко мне еще ближе.
— Вы на многое имеете право, Кара. Вы даже не представляете степень своей власти над…всеми нами.
Завороженная картиной его тонких губ, произносящих неоднозначный, скорее даже сомнительный, комплимент, почему-то отзывающийся фейерверком противоречивых чувств где-то в районе солнечного сплетения, я молчала.
Эмоции — пугающие, острые, темные — затопили меня, и понадобилось время, чтобы я смогла их подавить.
— Власть… — неосознанно повторила я, а затем, словно кто-то из Богов меня подтолкнул, спросила: — Почему вы хотите стать королем? Из-за нее, из-за власти?
— Боюсь, вас напугает мой ответ. Почему-то наши собственные мысли, озвученные другими людьми, всегда нас пугают.
В горле пересохло. Я сглотнула и молча ждала ответа, по-прежнему не отводя взгляда от губ Рока. Он не делал попыток сблизиться еще сильнее, но и не отходил. Кажется, расстояние (его отсутствие), на котором мы вели разговор, его вполне устраивало.
— Так почему же, Рок?
— Потому что миром не может править Воин. Простите, Кара, но и Свет не справился бы с ролью короля.
Я встрепенулась, ужаленная этими словами.
— Неправда!
— Правда, вы знаете это. Он был слишком мягок и добр, не вышло бы из него хорошего правителя. — Он помолчал, словно ожидая, пока я перестану часто-часто дышать и справлюсь с обидой и желанием спорить. — Воин тоже не принесет ничего хорошего этому миру. Он жесток и прямолинеен. Не видит дальше собственного носа.
— И, по-вашему, — сдерживая неведомо откуда взявшееся ехидство, спросила я, — во главе королевства должны встать мы: Кара и Рок, верно?
Я знала, что он поймет иронию. Символичность наших имен давала мало надежды на счастливое и мирное правление.
— Именно так, Кара. — Рок кивнул. Он выглядел серьезным. — Мы дадим миру то, что он заслужил.