Руар был именно таким. Впрочем, я смогла найти только такое оправдание тому, что сейчас абсолютно голая лежала поверх расстеленной кровати в дорого обставленной спальне. Этот дом полностью повторял уже знакомый мне Замок, вот только размерами не удался и был раз в десять меньше оригинала.
— Нас не будут искать?
— Не раньше завтрашнего утра. Все празднуют.
Мужчина переступил через спущенные брюки и ступил ко мне уже полностью раздетым. Да, сюрпризов не последовало. Все анатомически было на своих местах. Никакого хвоста или же слишком огромных размеров у самого интересного. Обычный мужчина.
Кровать чуть прогнулась под его весом. Отступать назад поздно. Призывно развела ноги в стороны, приподнялась на локтях, наблюдая за его реакцией. Он улыбнулся.
— Думал, ты передумаешь. Испугаешься и сбежишь.
— Бояться голых мужчин? Я тебя умоляю… У тебя вроде как там все обычно.
— Обычно, значит? И много же ты повидала? — спросил он.
— Разочарован, что я не девственница? — вернула вопрос я.
Вдруг у них, как и раньше, девушек, потерявших девственность до свадьбы, считали вторым сортом, теми, кому суждено только старыми девами становиться, все равно никто таких замуж больше не возьмет.
— Нет. Это даже лучше — загадочно улыбается мужчина, нагибаясь ко мне и касаясь языком пупка. Тело непроизвольно выгнулось навстречу и я предательски застонала, когда его губы провели дорожку ниже и остановились около самого сладкого места. Томление. Ожидание.
Наконец целует, просовывает язык внутрь, играется. Стон. Кусаю губу. В каждом движении чувствуется немалый опыт и практика. Ну, это я в свои двадцать пять могу похвастаться лишь пятью партнерами, а у него их уже наверное за сотню перевалило. Злюсь. Мысль о том, что он спит в этой кровати с кем-то еще, расстраивает. Мы, женщины, наверное просто не созданы для свободных отношений, наш мужчина должен принадлежать только нам и точка.
Моя смена настроения не укрывается от него.
— Не нравится?
— Нравится, — твержу я. Вот у меня талант портить такие замечательные моменты.
— Тогда что не так? О чем думала? — спрашивает он, ложась рядом. Одна рука будто случайно приземлилась на моей груди, а вторую он положил под голову. Оба абсолютно голые в тускло освещенной спальне, в шаге от жаркого секса. В том, что он будет лучшим в моей жизни, я не сомневалась. Есть мужчины, у которых прямо на лице написано, что оттрахает тебя так, что ходить не сможешь и имя своё забудешь. Вот он сейчас смотрел именно так, обещал море удовольствия и полную страсти ночь. Стоит только согласиться.
— Неважно. Может, продолжим? — отмахнулась я и подлезла чуть ближе. Улыбаюсь и тяну руку к подрагивающему члену. Не останавливает, откидывается назад, но допрос продолжает:
— Важно. Не хочу, чтобы ты потом жалела.
Обхватываю основание, веду по всей длине вверх, потом снова вниз, цепляю яички.
— Жалела о хорошем сексе? — переспрашиваю.
Ладонь горит от жара его тела, слишком горячо, слишком опасно. Такие игры с хищниками не приводят ни к чему хорошему. Стоит расслабиться, забыться и он откусит тебе руку по локоть.
О чем я думала, когда ложилась с таким в постель?
Он отрывает мою ладонь от своего достоинства.
— Маша, я уже понял, что ты не из тех, кто может спать с мужчинами без симпатии. Обещаю, что это будет не последняя ночь, но прошу, не влюбляйся.
— Иначе что? — дразню я, усаживаясь поперек его груди.
— Иначе тебе будет больно, солнце.
Он печально улыбается, целует меня в губы, а сам подталкивает вниз. Сползаю, не прерывая поцелуй, скольжу по животу и натыкаюсь на член.
— Хочешь?
Вместо ответа медленно впускаю его глубоко в себя. Закрываю глаза. Ощущения просто дикие. Когда это я говорила, что он у него обычный? Как же я ошибалась. Выгибаюсь, сажусь ровно и начинаю плавно качаться вперед назад, привыкая к растяжению и наполненности. Руар немного придерживает под попу, но не вмешивается, отпустив всю инициативу в мои руки. Вот только я понимаю, что это ненадолго. Еше немного и я буду уже стонать ПОД ним, ощущая немалый вес его тела и острое желание, от которого сносит крышу.
Вот. Его взгляд темнеет. Меня аккуратно укладывают на спину, ноги вокруг его талии. Секунда передышки и всё по новой, вот только сейчас ведет он, танцует, с каждым разом то ускоряя темп, то наоборот замедляя, почти вовсе останавливаясь.