— Что он сказал? — Максим резко наклонился в мою сторону.
Я мотнула головою и опять повернулась к нему — Не сейчас. Скажи, где мамины вещи?
Несколько мгновений он сидел, наклонившись в мою сторону и по напряжённой позе было понятно, что он хочет, чтобы я повторила слова отца, но передумав сел облокотившись на спинку кресла.
— Они в «Красном» доме. В следующий приезд сюда я или Алекс можем привезти их.
Я кивнула.
— Ты сказал о каком-то специальном оружии, что они использовали?
— Это специальные ножи. Я не думаю что сейчас время для объяснения специфики их конструкции.
Я опять отвернулась.
— Лия. Я перед тем как сюда ехать разговаривал с сестрой и обронил, что возможно увижу тебя. Она очень просила о разговоре с тобою. И если ты хочешь. Вернее я не уверен, захочешь ли ты сейчас…
Я понимала, что с его стороны это хороший тактический ход — переключить моё внимание на разговор с Алиной. Ну и плевать! Когда ещё представится возможность поговорить с нею? Тыльной стороной ладони вытерла слёзы:
— Но ведь уже поздно?
Он хмыкнул:
— Поверь не для тебя. Ты ей хоть среди ночи, хоть рано утром позвони — она будет только рада этому. — И он встав вытащил из кармана джинсов телефон. Я вскочила, халат раскрылся открывая ночнушку, волосы растрепались, но я на это не обратила внимания в нетерпении схватила протянутый телефон и пошла в спальню, разговаривать с Алиной в его присутствии не хотелось. Но перед тем как нажать на вызов, обернувшись спросила:
— А ей наш разговор не навредит? Вдруг вычислят с кем она разговаривала?
Максим покачал головой:
— Нет. Вызов с моего номера, а у меня на телефоне хорошая защита. Сегодня её соседки ушли на какую-то вечеринку, так что в доме она одна, и подслушать её некому. Можете свободно поговорить.
Разговор у нас получился долгим, едва отзвучало приветствие, я услышала слова сочувствия моей потере. Максим рассказал ей о смерти моей мамы, так же как и мне, ещё в середине сентября. Алина говорила сбивчиво и не было формальных слов, в какой-то момент я поняла, что она плачет также как и я. И я делилась с ней воспоминаниями: смешными и не очень случаями из моей жизни, ещё той, где она была жива и то, какой она была: небольшого роста, стройная, с роскошными длинными волосами и серебристыми прядками начинающимися у висков. Ещё будучи маленькой, наблюдая как мама переодевается, я мечтала быть похожей на неё, но увы, мечты так и остались мечтами: в бёдрах я намного шире и грудь у мамы была маленькая, аккуратная, у меня же намного больше и мне самой не нравится ни размер ни форма. В памяти всплывали моменты, о которых я давно позабыла. Время пролетело быстро, и нехотя попрощавшись, мы завершили разговор. Выходя из спальни, даже стало немного стыдно перед Максимом, как бы он там ненароком не уснул. Но вопреки ожиданиям Максима ни в зале, ни в доме вообще не оказалось. Выйдя в сени я накинула шаль, сунула ноги в сапоги и вышла на крыльцо, гадая куда же он мог пойти. Но он стоял тут же — облокотившись на столбик крыльца и словно не замечая пронизывающего ледяного ветра смотрел на чёрную громаду леса. Заслышав мои шаги медленно обернулся, я протянула ему телефон.
— Спасибо.
Он кивнул.
— Лия завтра постарайся вспомнить всё, что говорил тебе отец, может ты вспомнишь невзначай оброненные фразы, всё что сможешь и расскажи Марте. Хорошо? Сейчас она придёт, я кинул зов.
— Что ты кинул?
Он убрал телефон в карман и вскинул голову.
— Иногда я забываю — насколько ты мало знаешь о сородичах. — Он усмехнулся. — Я как альфа стаи на ментальном уровне могу кинуть зов любому волку или волчице своей стаи.
— А мне?
— Нет Лия, твою волчицу ни я не слышу, — он поднялся на пару ступенек, так что сейчас наши лица оказались на одном уровне, — ни она не слышит моего волка. Благодаря вот этой, — он протянул руку к моей шее и подцепив шнурок, вытащил мой крестик-артефакт, — занятной вещице. — Он обхватил крестик и сжал в кулаке, в этот момент меня словно опалило жаром, в голове раздался звон, словно рядом ударили в колокол. От неожиданности я отшатнулась, обхватив руками голову, Максим тут же отпустил артефакт, словно тоже что-то почувствовал. Несколько мгновений он так и стоял с протянутой рукой, но словно опомнившись опустил руку и спустившись со ступенек отошёл от крыльца. Стоило ему выпустить артефакт из руки, как всё мгновенно прошло, словно и не было, только показалось. Опустив руки я ещё тяжело дышала, хотя разрывающий сознание звон тоже мгновенно стих. Максим стоял внизу и смотрел на меня, жаль, что луну сейчас заслонило облако и я не могла увидеть выражение его лица. Тишину морозной ночи нарушил издалека доносящийся хруст сминаемого снега — это, скорее всего Марта возвращалась от соседки.
— Иди в дом Лия. Замёрзнешь.
— Ты сейчас поедешь обратно?
— Нет. — Он посмотрел на лес. — Хочу размяться, поохотиться, привести мысли в порядок. Спокойной ночи Лия. — И развернувшись, направился в сторону окраины посёлка.
— Удачной охоты Максим. Спасибо. — Сказала это тихо, даже не надеясь, что он услышит, но я ошиблась. Он остановился, обернувшись посмотрел на меня и кивнув пошёл дальше.
На следующий день, помня слова Максима, я рассказала Марте о единственном своём общении с отцом. Мне тогда исполнилось девять, прошёл буквально месяц, как он приехал. Мама, как и всегда, сунула мне деньги в руку и отправила в ближайший магазин — купить себе чего-нибудь сладкого. Я вышла из подъезда, и у меня возникло безумное желание просто выкинуть эти деньги, вернуться обратно и кинуться на отца с кулаками, но естественно я этого не сделала. Часа три я сидела на лавке в ожидании, когда отец покинет квартиру. Он вышел, но не прошёл мимо как всегда, а остановился и молча стоял, смотрел на меня. Я же сидела, сжавшись, боясь даже взгляд поднять на него. Он сделал шаг, потянул меня за руку вынуждая подняться, присел передо мною на корточки и поправил мои сползшие гольфы. Потом посмотрев на меня произнёс единственные слова за мою жизнь обращённые именно мне: