— Нет, — отрезала я.
— Ваши родные умерли?
— Может быть. Я не знаю.
— Не знаете? А… Вы из приюта, да?
Я кивнула — палатка была освещена слабо, но чтобы разглядеть кивок, хватит. Я действительно жила в приюте до того, как меня взяли в Орден. А в приют попала прямиком из родильного дома. Я даже не знала, умерли мои мать с отцом, или просто отказались от меня. И никогда не страдала по этому поводу.
— А как получилось, что вы выбрали вашу нынешнюю профессию?
— Просто выбрала, и всё, — да, пожалуй, стоило предупредить, что к разговорам о прошлом я не расположена. Откровенничать об Ордене я ни с кем не собиралась. Я уже открыла было рот, но Альма меня опередила:
— Я вижу, вам не слишком хочется отвечать. Но, может, вы хотите сами что-то спросить?
Я задумалась. О чём можно спросить собственную подзащитную?
— А чем именно вы будете заниматься во время экспедиции? Ваш брат сказал, что у вас какая-то научная программа. В чём её суть, если не секрет?
— Никаких секретов. Заниматься мы в основном будем замерами. Уровень радиации, уровень кислотности, составы почвы и воды, состав мелкой фауны и флоры в них.
— И зачем всё это?
— Чтобы понимать, как функционирует окружающая среда. Мы живём на этой планете уже не первое поколение, но до сих пор до обидного мало знаем о собственном доме.
— Ну а вам лично это зачем?
— Простое научное любопытство вы в расчёт не берёте? — Альма улыбнулась.
Я неопределённо пожала плечами. Я не то чтобы его совсем в расчёт не брала… но плохо его понимала. Зачем миллионерам тратиться за собственную лабораторию и лично проводить исследования, когда это наверняка делают и другие исследовательские организации? Выдели им какой-нибудь грант и потребуй в качестве благодарности, чтобы тебе первой сообщали обо всех открытиях и новостях. И любопытство удовлетворено, и самой в грязи копаться не надо.
— Мы живём в этом мире, и как не отгораживайся от него, он всё равно влияет на нас. Эпидемия — яркий тому пример. Мы выращиваем растения в теплицах, но почвы для этого приходится брать из нашей земли. Удобрения, питательные вещества для выращивания самых разных культур, сырьё для производства всего, что мы производим — всё отсюда, с этой планеты. Возможно, со временем мы найдём способ выйти наружу из городов и жить под открытым небом — но если и нет, знания облегчают нашу жизнь, даже если значения исследований не очевидны, и, казалось бы, не несут в себе практической пользы здесь и сейчас.
— Вы правда верите, что это возможно — отказаться от куполов? А как же радиация?
— Мы уже неплохо научились жить и нейтрализовывать последствия при радиационном фоне до восьмидесяти микрорентген в час. Можем перенести и выше — если внимательно смотреть, откуда брать пищу и воду, где и какое время находиться. Собственно, поселений вне куполов не так уж и мало, тот же Карствилль, куда мы едем, например. Уровень радиации, кстати сказать, спадает потихоньку, и снаружи становится всё безопаснее в этом смысле.
— До нового выброса.
— Да, до нового выброса. Кстати, это одно из направлений исследований — как местной жизни удаётся переносить скачки радиационного фона. Я сама этим не занимаюсь, но собранные нами сведения пойдут в том числе и тем, кто занимается.
— Понятно, — обронила я. В общем, ничего конкретного она мне так и не сказала. Ну и не надо.
— Давайте спать, уже поздно. Спокойной ночи, госпожа Свеннисен.
— Альма. Вы же не возражаете, когда я зову вас Лилиан.
Господи, да хоть горшком назови, только в печку не ставь. Я постаралась подавить раздражение. В чём-то она права — не стоит злиться на человека, к которому крепко привязан на две недели, и от которого, возможно, зависит твоё будущее. Давай, Стрелок, прояви терпение, это добродетель, которой тебя учили с детства.
— Спокойной ночи, Альма.
— Спокойной ночи, Лилиан.
— А вот задолбала эта поговорка, что лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе. Бабу надо иметь, бабу!
— Ага, а знаешь, почему девушки любят хот-доги? Потому что тоже сосиска между булок!
В кабине раздалось жизнерадостное ржание. Похоже, что сегодня мужчины решили компенсировать себе вчерашнее молчание и теперь говорили без перерыва. А ещё нас, женщин, в болтливости обвиняют. Запевалой оказался Фредерик Свеннисен, и он же первый перешёл на пошлые анекдоты. Калум с Яном с готовностью подхватили, и вот уже который час на нас выливался поток скабрёзностей, периодически переходивший на обсуждение баб, прошу прощения, женщин вообще.