Гилеад, который уже начал обкатывать гипотезу, что язык этот – искаженный английский, отбросил ее.
– Как я говорил, – продолжал Болдуин, – если ты так уж смертельно хочешь получить ответы…
– Минутку, что это за налет?
– Просто ребятишки, которые работают на правительство. Они не будут действовать грубо и не станут искать тщательно. Мама Гарвер умеет с ними управляться. Мы постараемся никому не повредить, если только они не воспользуются проникающим радаром.
Гилеад криво улыбнулся, слыша такую пренебрежительную оценку службы.
– А если воспользуются?
– Одно приспособление там, наверху, визжит, точно свиньи, если его коснется частота проникающего радара… Мы недоступны ничему, кроме атомной бомбы. А на это они не пойдут: им фильмы нужны, а не дырка в земле. Кстати – вот, лови!
И внезапно у Гилеада в руках оказались те самые пленки, из-за которых весь сыр-бор разгорелся. Он вытащил несколько кадров из кассеты и убедился, что микрофильмы действительно те самые.
Он молча сидел и раздумывал, как бы ему выбраться невредимым из этой передряги, оказаться вновь на поверхности земли и ничего не испортить. В динамике опять раздались какие-то слова, Болдуин не ответил, но сообщил Гилеаду:
– Долго мы тут не просидим.
– Бонн, кажется, решил проверить мой рапорт.
Наверху кто-то из его товарищей – бывших товарищей. Если он прикончит Болдуина, сможет ли управиться с дверью?
– Бонн – беден. Он меня проверит, но не особенно тщательно: я слишком богат. А миссис Кейтли он вообще не сможет контролировать: она очень богата. Он мыслит не мозгами, а своими политическими амбициями. Его последний предшественник был куда лучше: он был из наших.
Планы, которые начал строить Гилеад, подверглись внезапному пересмотру. Он присягал на верность правительству, а личная его лояльность была отдана бывшему боссу.
– Докажи-ка последнее, мне это очень интересно.
– Нет, ты сам дойдешь до того, чтобы понять, что это правда – если ты все еще хочешь получить ответы на вопросы. Убедился, что это те самые фильмы? Давай их сюда.
Гилеад не шевельнулся.
– Думаю, уж во всяком случае ты несколько копий снял?
– Не было необходимости: я их посмотрел. Не изобретай ты никаких идей, Джо; ты подмочил свою репутацию в ФБСБ, тебе не помогло бы, даже если бы ты принес им на блюдечке эти фильмы и мою голову. Ты же на своего босса напал – забыл?
Гилеад припомнил, что он вовсе не говорил этого Болдуину. Он тут же поверил, что у Болдуина есть свои люди в ФБСБ, независимо от того, был ли таковым последний начальник его отдела.
– Я мог бы, по крайней мере, уйти в отставку чистым. Я же знаю Бонна – он рад бы забыть это.
Гилеад просто тянул время, ожидая, что Болдуин предложит ему какой-то выход.
– Брось ты их, Джо. Не хочу я ссориться. Один из нас может оказаться убитым, – оба, если ты выиграешь первый раунд, Но ты ничего не сможешь доказать, а вот я докажу, что сидел дома и играл с кошкой. Или продавал вертолеты двум очень важным горожанам в то самое время, когда, по твоему утверждению, я был совсем в другом месте.
Он опять послушал динамик, потом ответил на той же тарабарщине.
Гилеад в уме оценивал свою ситуацию именно в тех же словах, какими выразился Болдуин. Ничего хорошего для себя не придумав, он перебросил фильмы Болдуину.
– Спасибо, Джо. – Тот отошел к маленькому потайному устройству в стене, включил его на полную мощность, поместил пленки в бункер, выждал несколько секунд и отключил прибор. – Дурная трава с поля вон!
Гилеад позволил себе поднять брови.
– Ну, Котелок, и удивил же ты меня!
– Чем это?
– Я-то думал – тебе нужен звездный эффект как средство добиваться власти.
– Чушь какая! Снять с человека скальп – не самый лучший способ избавить его от перхоти.