Брови на сером лице хозяина замка взметнулись вверх.
— Нелюди? Полеты? Вино? — переспросил меня Кощей.
Это я еще смогла умолчать об обнимашках, поцелуях и эротических фантазиях, в которых … Хотя, зачем фантазировать? Нужно создавать благоприятные ситуации и реализовывать свои желания!!!
— Говорю, гостеприимство Ваше запало мне глубоко в душу! — пыталась я перевести остаточные признаки утреннего похмелья в приличное русло. — Честно говоря, не понимаю, почему меня всю дорогу пугали, что в Вашем царстве мне грозят пытки, страдания и гибель неминуемая. Пока все очень даже чудесно.
Кощей на мою сбивчивую речь как-то странно гыгыкнул и переключился на бабок, так удачно переводя от меня всеобщее недоуменное внимание:
— Навестили внучка младшего? Выспался ли Елисей? Плотно ли позавтракал? Чувствует себя бодро ли?
От заданных вопросов лица бабусек в злобе перекашивало, но они держались достойно, только громко скрипели зубами и гнули в руках хозяйские столовые приборы.
— А старшие царевичи? Благополучны ли? — бледненький мог быть дотошным.
— Позавтракали, сейчас занимаются на стрельбище, — стараясь выпрямить испорченную вилку, цедила обиженная баба Яга.
— Кощей, а зачем ты Елисейку в казематах своих запер? — подкладывая Ванюшке еще пару ложек любимого творожка, поинтересовалась я.
Видимо, горынычевское вино во мне еще не выветрилось! Хотя, какое там «еще»? Закусывать надо было, Мария Васильевна, закусывать! Но слово — не воробей, вылетит — в рот не запихаешь. В трапезной установилась звенящая тишина. Что было совершенно неудивительно. Фамильярность с моей стороны была недопустима, вернее смертельна. Кощей же сделал вид, что так и должно быть:
— Так согласно пророчеству, погубить он меня должон, вот и упреждаю опасность.
И сказал он это так легкомысленно, что я не удержалась и выпила горячего отвара из своей фарфоровой кружечки. Чудесное снадобье подействовало мгновенно, в голове прояснилось, во всем организме появилась легкость и четкость движений. Я так искренне поразилась лекарственным действием, что слегка выпала из реальности, а зря. После того как вернулась, тут же поймала на себе подозрительные, осуждающие, и только со стороны Кощея — насмешливый, взгляды.
— Подскажите, — выправилась я в политесе, тем самым помогая подобрать окружающим челюсти с пола. — А сколько битв Вы выиграли? Сколько интриг раскрыли? Сколько недругов было Вами повержено?
Бледнолицый был хорош и ужасен! Воспринимал мой откровенный бред благожелательно и добродушно.
— Бесчисленное множество, — скромно ответил злыдень.
Присутствующие за столом коллеги хранили тревожное молчание.
— Как Вы считаете, каким именно способом мог бы наш Елисей причинить Вам мало-мальский вред, а уж тем более убить? Мне кажется, у старших царевичей в этом вопросе больше шансов, — отчаянно хлебнув вторую чашечку чудеснейшего снадобья, рассуждала я вслух.
От моих речей, бабульки, шипя, вжались в кощеевы стулья, кроша подлокотники, а троица богатырей, скорбно, не чокаясь, опрокинула в себя по стопочке горячительного.
— Вы совершенно правы, Мария Васильевна, — начал отвечать мне бледнолицый.
Вот удивил так удивил, это он что же, старается поддержать мой авторитет? Какая прелесть! К горлу подкатил ком от такой заботы!
— Старшие царевичи более подготовлены в искусстве выстраивания стратегии и ведения боевых действий против врага, но они беззащитны передо мной, — Бессмертный отнюдь не бахвалился, он просто озвучил реальное положение дел.
— Елисей против своих старших братьев — ребенок малый, каким образом он Вам погибелью грозит? — недоумевала я, трезвея на скорую руку и булькающий желудок.
В глазах старушек появилась надежда, троица скептиков сомневалась.
— Так от случайностей никто не застрахован, — пожав мощными плечами, ответил хозяин замка.
— А если мы за него поручимся? — спросила я, припомнив свое октябрятское детство, в котором мы брали на поруки отъявленных двоечников.
Я перевела взгляд на пенсионерок, и те, не хуже рьяных комсомолок, зыркнули на Кощея яростно-честными глазами, чистыми помыслами и прозрачнейшими репутациями. Белизна образов аж слепила. Любованное дело, а не соратницы у меня!
— Чем же вы за него поручиться можете? — интриговал злыдень.
Чем-чем? А действительно, чем я могу поручиться за оболтуса? Хороший он парень, мамой клянусь?! Несущественно! Безобидный наш царенок, зуб даю?! Маловато!
— Если он против тебя, Кощей Бессмертный, что худое задумает, то мы вместе с бабой Ягой и Яниной его сами на живописном холмике и прикопаем! — как-то совсем легкомысленно заявила я первое, что пришло на ум, и поддержанное дружными кивками бабулек.