— От хорошей жизни в затворники не уходят, — закивал Ярка.
— Про вашу беду знаю, — лицо старосты сделалось серьезным. — От меня скрывать не станут… Ну, ничего-ничего, многое пережили и это переживем, — он поднялся и принялся одеваться. — Пойдем, Яр, за сундуком.
Пока Ярки не было дома, успела наворожить теплых одеял, мягких подушек и промести пол. Умаялась колдовать с непривычки. Уселась за стол и провела ладонями по гладким доскам — хорошо! Как и у Малуши, в нашем доме горница да комнатка с кроватью, только уютнее здесь. Может, от того, что сама руку приложила, а может, показалось. Волнение покидало сердце. Ярушка новой жизни вроде рад, и мне тяжкими думами голову мучить не стоит. Авось заживем теперь как и мечтала, а признаться еще успею.
Друг вернулся приятно взволнованный, раскрасневшийся от мороза. Грохнув сундуком об пол, скинул рукавицы и подхватил меня на руки. Горница закружилась вместе с нами. Казалось, вся изба пританцовывает с Яркой.
— Немир сказал, можно утром в кузницу идти, — друг широко улыбался, не прекращая танца.
— Неужто от того радуешься? — крепче обхватила его за шею, чтобы не выскользнуть из рук.
— А еще! — он резко остановился и опустил меня на пол. — А еще по весне баньку поправим — покосилась шибко, — Яр вытаращил на меня серые глаза и расхохотался.
— Ну тебя! — шлепнула кузнеца по плечу и отвела глаза.
— Меня одному диву обучили. Глянешь?
— Гляну.
Яр на ходу скинул кафтан и цапнул с полки кружку. Усевшись за стол, загадочно улыбнулся и кивнул, мол, иди сюда. Как только опустилась на лавку напротив, кузнец поднес кружку к губам и зашептал.
— Теперь послушай, — он протянул мне глиняную утварь.
Недоверчиво глянув на Ярку, приподняла бровь и поднесла кружку к уху. Из гулкого шипения эхом раздался голос милого — «Васенька, скучал по тебе, страсть как…» Ухватила косу на плече и смущенно прикрыла ей глаза. От улыбки его краснела, а тут признание, хоть и из кружки, но уж больно откровенное.
— А ты скучала? — Яр осторожно коснулся кончика моего носа.
— Скучала, — еле шевелила губами, кажется, сердце стучало громче, чем звучал голос.
— Смутил тебя, — друг убрал косу с глаз и так глянул, что голова кругом пошла. — Вась, ты самое дорогое, что есть у меня в Яви, — он говорил тихо, голос подрагивал. — А кружку далеко не убирай, слушай иногда…
— Спать пора.
Испортила такой момент. В душе тут же гадко заныло. Ох, сама бы себе язык вырвала…
— Пора, — погрустнел Яр. — Ложись на печи, комната плохо прогрелась.
Кивнув, отправилась стелить на печи. Кляла себя, на чем свет стоит, жмурясь от осознания глупости. Ярка тоже больше разговор не затевал. Потушил лучины в комнате и улегся на кровать. Скоро друг ровно засопел.
Мужики… Им все нипочем. Кажется, даже после самых волнительных событий, когда приходит время спать, они спят. Горыныч за окном лютует? Нет — пора на боковую, завтра разберемся, и через мгновение богатырским храпом заходятся. Девице такое не под силу. Любая мелочь на сердце камнем ляжет — и сна не видать.
Уснула далеко за полночь, а утром выспаться не дал настойчивый стук в дверь. Видит солнце, старательно натягивала одеяло на голову и ждала, пока Ярка отворит.
— Иду! — поняв, что друг не собирается встречать нежданных гостей, спрыгнула с печи и накинула на плечи платок.
Мельком заглянула в комнату — кровать аккуратно застелена. Видать, в кузницу ушел рано утром.
Дивные люди в Глухомани живут. Кто-то без стука, как Немир, заходит, а кто-то тарабанит почем зря. Дверь лязгала незапертым засовом, чуть приоткрывалась, впуская холод в горницу.
— Кто там? — рыкнула я, потянув за ручку.
Чуть не свалив меня с ног, через порог скакнула девица с вытаращенными глазами. Укутанная в тяжелую шубу, с кое-как повязанным платком на голове она глядела на меня, жалобно скривив брови.
— И тебе не хворать, — попятилась от этого чуда.
— Ты Василиса, что ли? — выдала девушка.
— Я-то Василиса, а ты кто будешь?