Казалось, ее слезы разочаровали и разозлили Дракона. Хлоя не скрывала своего ужаса от подарка Дракона, и это злило его еще больше. Отвращение и брезгливость по отношению к мертвой изуродованной голове были ему понятны, но неблагодарность…
От его расслабленности не осталось и следа, он с ревом подскочил к рыдающей девушке и грубо ухватил ее, бьющуюся в рыданиях.
— Я научу тебя принимать подарки Дракона с благодарностью! — прорычал он, повалив ее на постель.
Хлоя визжала и брыкалась, но он словно не замечал ее слабых усилий чтобы защитится.
Перевернув ее, бьющуюся, на живот, он одним взмахом разорвал, растерзал ее ночную рубашку. Просунув руку под живот, вздернул ее вверх, ставя на колени, и звонко шлепнул по ягодице, отчего на молочно-белой коже девушки остался красный след. Хлоя взвизгнула, попыталась сжать бедра, но его ладонь против ее воли пролезла меж ее ног, причиняя боль, и жадно ухватила ее трепещущую плоть, сминая, стискивая самое нежное, чувствительное местечко.
— Я научу тебя, — повторил Дракон, и хриплый голос его дрогнул, — как быть покорной Дракону…
Его пальцы грубо проникли меж нежных губок, толкнулись в ее лоно, глубоко, настойчиво, крепко массируя изнутри, и Хлоя часто-часто задышала, ее животик дрогнул, подтянулся, потому что это жесткое проникновение внезапно для нее самой получилось невероятно, обжигающе возбуждающим и приятным. Его пальцы медленно, нехотя покинули ее лоно, помассировали горячую дырочку, скользнули к напряженному клитору. Он поглаживал горящую желанием точку, чуть касаясь пальцами е вершинки, и бедра девушки начинали тонко и соблазнительно дрожать, поясница ее изгибалась под его горячей ладонью, а лоно стремительно намокало. Ее возбуждение, ее готовность принять его не укрылись от Дракона. Ждала; мечтала; хотела… вероятно, подарок действительно был неуместен?..
— Я научу тебя, — прошипел Дракон упрямо и зло, еще раз хлестнув ее по ягодице так, что она взвизгнула и сжалась в комочек, и в следующий миг его жесткий напряженный член грубо вошел в ее узкое, сжавшееся лоно, причиняя боль, тревожа чувствительный вход. От первого — самого чувствительного, самого сладкого проникновения, — Хлоя, крепко прижатая к постели, шумно задышала, тиская пальцами простыни и чуть подалась назад, прижимаясь к его бедрам, но он выскользнул из ее тела, заставив ее разочарованно застонать, и снова хлестнул по соблазнительной округлой попочке.
— Я тебе покажу!
Его член снова жестко толкнулся в ее тело, повторив первое проникновение, и Хлоя в исступлении выгнулась, принимая его, и осторожно, чтобы он не заметил, расставляя ноги пошире.
Но он заметил.
Девчонка подрагивала и кусала губы, сжималась, ожидая удара, но все же, постанывая от нетерпения, подставляла круглую попочку, которая от его шлепков стала розовой. Она знала — за ударом последует проникновение, сладостное, быстрое, сильное, от которого она заскулит и завертится нетерпеливо, и потому ждала удара как неизбежное зло, за которым последует сладкая, очень сладкая награда.
— Ах ты, бессовестная девчонка…
Занесенная рука опустилась, не нанеся удара, Дракон рывком перевернул Хлою, придавил ее к постели всем своим весом, навис над ней угрожающе, всматриваясь в ее затуманенные болью и удовольствием глаза. Ее полураскрытые искусанные губы покраснели, дыхание с шумом вырывалось из них, и Дракон, грубо раздвинув ее ноги, крепче прижался к ее трепещущему животу своим, к ее мокрому лону возбужденным членом, поглаживая им трепещущую горячую дырочку.
— Бессовестная женщина, — простонал он, глядя на ее соблазнительные формы, на ее истому, на ее откровенное желание — и это несмотря на его грубость, несмотря на то, что он отшлепал ее!
Его член вновь толкнулся с силой в ее лоно, глубоко проникая, и девушка протяжно застонала, прикрывая глаза. Ее ноги несмело обняли его нависшее над нею тело, скрестились на его талии, и он с рыком толкнулся в ее тело еще — сильнее, жестче, намеренно перемешивая ее наслаждение с болью, лаская и массируя ее чувствительное бархатное донышко до дрожи, до криков, до горячего захлебывающегося дыхания. Нарочно нанизывал ее, сильнее и глубже, чтобы посмотреть, как она будет извивать и корчиться. От его толчков она вздрагивала, закусывала губы — и блаженно выдыхала, изгибалась тугой лозой навстречу его телу, а затем податливо расслабляясь в его руках.
Он брал ее жестко, сильно, безжалостно, словно желая растерзать, прочинить боль, горящими глазами всматриваясь в ее разгоряченное лицо, выискивая хоть намек на неприязнь, трепет отвращения или брезгливости. Но этого не было; ее ноги лишь крепче обнимали его, она прижималась к нему, принимая его в себя полнее и поскуливая, когда он безжалостно толкался в глубине ее тела.
В какой-то из моментов ее руки любовно оплели его плечи, девушка, постанывая, прижимаясь к его горячему телу, жестко и сильно двигающемуся над ней, осторожно коснулась губами его плеча, языком жадно слизнула выступившие капли пота.
Дракон, вздрогнув, замер, и Хлоя с трудом раскрыла затуманенные наслаждением глаза. Он крепко сжимал ее в руках, нависая над ее хрупким телом громадиной, подрагивая от возбуждения, но это прикосновение — странное, интимное, мягкое, — привлекло его, и он с удивлением смотрел Хлое в лицо, жадно выискивая в ее чертах ответ на вопрос — что это означает?
«Да он никогда женщин не целовал! — поняла Хлоя, осторожно целуя его плечо и чувствуя, как он вздрагивает от этой немудреной ласки. — За все время он ни разу не поцеловал меня — разве что укусил несколько раз…»
Она осторожно обняла его за шею, приникая всем телом к нему, прожимаясь низом живота, грудью, в едином страстном порыве, и прижалась своими мягкими, чуть припухшим губами к его губам — суровым, твердым.
Она провела по ним влажным языком, нежно и осторожно, и поцеловала его нижнюю губу, чуть прихватив ее своими. Губы Дракона дрогнули, он несмело, неумело ответил на поцелуй, пытаясь повторить то, что делала Хлоя. Нежные прикосновения понравились ему; они приятно возбуждали, язык Хлои, касающийся его языка, был мягкий, и девчонка начинала стонать и извиваться под ним, когда он касался ее языка своим.
Кровь быстрее побежала по его венам, застучала в висках, когда он проник в ее рот языком и ласкал ее до стонов, до подрагиваний — он почувствовал, как крепко сжалась ее плоть вокруг его члена, как девчонка стремительно намокла, когда он брал ее языком в рот — абсолютно так же, как брал членом в лоно. Словно открыв для себя еще один источник наслаждения, он целовал ее долго, неумело, но жадно и страстно, прижав ее руки к постели, крепко переплетя ее пальцы со своими, хмелея от интимной, неведомой ему ранее ласки. Его движения в ее теле из жестких и жестоких превратились в плавные, почти нежные, он вылизывал каждый стон с ее губ, наслаждаясь своей властью над ее распростертым телом, которая теперь была полной и абсолютной. Удовольствие прорастало в каждом из них горячим живым теплом, и он почувствовал, как тело девушки сжимается, напрягается, становясь словно натянутая струна, когда удовлетворение подкралось и затопило ее разум. Она билась и кричала под его телом, и он, целуя ее губы, наслаждался ее мукой, ее дрожащим голосом. В этой ласке было что-то больше, чем просто желание и страсть, что-то неуловимое и легкое, но главное, самое главное, самое трепетное и нежное.
Когда пришло его наслаждение, обжигающее и ослепительное, он последним толчком проник в ее пульсирующее лоно сильно и глубоко, так, что она вскрикнула, и уткнулся мокрым лбом в ее подрагивающую шею, зарылся лицом в медовые рассыпавшиеся волосы.
— Как же сладко с тобой, — выдохнул он, чувствуя, как она, обессиленная, еле дышит под ним, ласкаясь. — Как сладко…
Ее маленькие ладони поглаживали его тело, ноготки, царапая, вкрадчиво выводили полосы на пояснице. Хлоя облизывала пересохшие губы, ее колени все так же сжимали его тело.
— Не могу насытиться тобой, — прошептал он, неумело целуя ее шею. Губы Хлои дрогнули в лукавой полуулыбке.
— Так попробуй еще раз, — шепнула она.
Он хрипло рассмеялся, содрогаясь всем телом.
— Не боишься, — произнес он, — что твое сердце не выдержит и разорвется? И ты умрешь?