— Алек не вернулся?
— Нет, но он попросил приглядеть за тобой, чтобы ты постоянно находилась со мной и Несси. Надеюсь, ты не против нашей компании?
Мои глаза округляются. Я? Против? Это они должны меня ненавидеть, что постоянно приходится со мной возиться. Но, вглядываясь в светлые, золотистого цвета глаза Дамьяна, я не нахожу в них нежелания. Скорее, искреннего волнения. Меня посещает крохотная мысль: что же такого Дамьян задолжал Алеку, что ему так важно исправить случившийся неделю назад промах? Совсем ненавязчивая, больше непостижимая. Но я её быстро отбрасываю, беспокоясь сейчас о другом.
— Ты знаешь, куда поехал Алек?
Дамьян качает головой, затем предлагает начать двигаться, перестав мешаться на выходе из аудитории.
— Понятия не имею, он никого не посвящает в свои дела, — говорит Дамьян, когда я равняюсь с ним, и тон его голоса подсказывает мне, что парню последнее тоже приходится не по душе. Но, бросив на моё скорченное озадаченностью лицо, он улыбается, добавляя. — Не переживай, у Алека всегда всё под контролем, чего бы это ни касалось.
Нехотя выдавливаю улыбку в ответ. Я рада, что Дамьян уверен в этом, однако избавиться от волнения всё равно не получается. На самом деле Алек лишь выворачивает всё так, что не остаётся сомнений в его уверенности, но клянусь, иногда я могу видеть, как он сам поражается, когда всё идёт по его плану. Однако этот секрет останется навсегда при мне.
Мы спускаемся на первый этаж и заходим в столовую. Несс мгновенно оживает, замечая нас, и машет рукой, подзывая присоединиться к ним с Макаром. Но я не могу этого сделать. Мой взгляд проходится по занятым столикам и, наконец, натыкается на того, к кому я сюда спешила — Леся.
Я не видела подругу, кажется, целую вечность, хотя и находила способы втайне от всех позвонить ей и рассказать, как обстоят дела. Однако это точно не заменяло настоящего общения, по которому так истосковалась.
— Слушай, — начинаю я с чуть заметным смущением, — ты не будешь против, ели я сейчас сяду не с вами?
— Нет, конечно, — отвечает Дамьян, его взгляд направляется к Лесе. Он сразу меня понимает, что не может не радовать. — Мне и там тебя будет прекрасно видно.
Получив одобрение, я буквально несусь через всю столовую. Все гнетущие мысли чудным образом уходят на задний план. Не знаю, каким образом и даже не хочу об этом задумываться. Я просто рада тому, что это вообще произошло. Кажется, я готова наброситься на подругу, требуя, чтобы она безустанно говорила и говорила, рассказывая всё, что насобирала за эти несколько дней.
Леся осматривает меня внимательным взглядом, когда усаживаюсь напротив неё, словно не видела очень давно и ищет во мне явные изменения.
— До последнего не была уверена, придёшь сюда или нет, — говорит она, пододвигая ко мне вторую порцию обеда.
— Наверное, именно поэтому ты взяла его для меня? — парирую с улыбкой, указывая на салат.
Мы всегда так поступали: кто первый пришёл тот и покупал обед, так как это своего рода традиция. Но больше, скорее, уверенность, что опоздавшая обязательно появится. В другом случае мы стояли в очереди вместе. Чувствую, как в груди покалывает вина, была бы я здесь, если бы Алек не уехал? Надеюсь, что «да».
— Надежда, как сама знаешь, умирает последней, — отзывается она, немного оживившись. — Я всё же осознаю, что не могу соревноваться с любовью, — добавляет Леся уже в своей манере, и её взгляд перемещается в сторону. — Кстати, где она?
Пожимаю плечами, понимая, что Леся спрашивает про Алека.
— Самой интересно.
Подруга смотрит на моё лицо, читая по его выражению, как я к этому отношусь.
— Хочешь поговорить? — спрашивает Леся, прищурившись с видом знатока.
«Не сейчас», — шепчу я одними губами в ответ.
И проблема не в том, что я не могу ей что-то сказать. Проблема в другом — я так и не рассказала Алеку, что Леся всё знает. И меня одолевают сомнения, каким именно образом он отнесется к подобному факту. Вместо этого решаю рассказать ей, как прошло моё странноватое утро в компании мамы и Алека. Лесе не понаслышке известны причуды моей мамы, поэтому она, поддерживая, искренне сочувствует такому стечению обстоятельств. Затем мы болтаем и болтаем, пока неожиданно меня не привлекает совершенно посторонний разговор. Совсем мельком, так как его источники, очевидно, находятся не близко. Но фамилию «Белинский» я расслышала чётко и хорошо.
Оборачиваюсь и обвожу присутствующих взглядом. Алек объяснил ранее, что разговор, или же, например, какой-то доносящийся звук, можно лучше распознать, если найти сам источник и сконцентрироваться только на нём, отключая всё постороннее. Однако, похоже, я не слишком хорошо усвоила этот урок, по второму кругу уже рассматриваю студентов, но всё безуспешно. Но тут я снова отчетливо слышу «Алек», и на этот раз мои глаза сами инстинктивно направляются в дальний угол столовой, мгновенно натыкаясь на пристальный взгляд тёмных, почти чёрных глаз.
— Если он смог к ней подобраться, почему я не могу? — спрашивает брюнет своего собеседника, который находится ко мне спиной, но сам смотрит исключительно на меня.
Шестерёнки в голове моментально сопоставляют услышанное, и я тяжело сглатываю. Взгляд парня становится более цепким. Он тоже замечает, что я смотрю на него.
— Она ведь так и манит, — медленно, задумчиво произносит он, будто бы непосредственно мне. — Этой… своей наигранной невинностью.
Он склоняет голову, изучает меня с таким голодом в глазах, что в груди воздух сдавливается, а к лицу приливает горячая кровь. Ему нравится, что моё внимание приковано к нему. И я ничего не могу с собой поделать. Сила его взгляда непостижима. Он словно схватил двумя руками мою голову и не позволяет отвернуться.
— Тебе напомнить, что последний кто к ней подошёл в этом году, больше так и не появился в университете, — слышится голос его друга, но где-то совсем вдалеке.
— Мне плавать, — усмехнувшись, отвечает обладатель надменно-холодного взгляда. — Повторю, я никогда не боялся Белинского. Однако же ему достаются самые красивые девушки. Я и так пролетел с Инессой, он слишком быстро присвоил её себе. А с этой у меня, кажется, только что появился неплохой шанс.