— Что?.. Я? Нееет, — теряюсь на несколько секунд я, пока всё же не собираюсь с мыслями. — Как я могу тебе не доверять, если разрешаю тебе калечить себя?
Марко сухо усмехается, качнув головой.
— Калечить себя, — повторяет он себе под нос. — Звучит так, будто я действительно на такое способен.
Я спешу исправиться, но он опережает меня, решая прояснить некоторые моменты.
— За следующие дни для нас предстоит много работы. Мы начинаем не с нуля, но я предпочитаю считать, что именно с него, не полагаясь на то, что пытался заложить в тебя Алек. Наши методы будут отличаться, потому что он не способен прибегнуть к ним, обучая тебя — ему мешают чувства. Хотя именно этого всегда избегали наши отцы, желая достичь должного результата. И они достигали его. Потому что основной всегда служило доверие.
Марко кривит губами, размышляя, и обегает взглядом пространство поверх моей головы.
— Представь, что было бы, если бы я не доверял своему отцу, когда он обучал меня? Ни единого бы результата, — отвечает он на свой же вопрос. — Я бы не смог воспринимать его всерьёз, подпитываемый сомнением в правильности его решений, учитывая, насколько, порой, они являлись безумными. — Марко указывает на меня пальцем. — А ты прямо сейчас это и делаешь: подвергаешься спорам, постоянно гадая, для чего мне нужно от тебя то или иное, когда на самом деле всё, что я делаю, требуется только тебе.
На мгновение он замолкает, делая шаг назад, и разводит в смятении руками, продолжая рассуждать.
— Возможно, я ошибаюсь, и Алек никогда не позволит допустить, чтобы ты осталась одна. Но что, если такое всё же произойдёт? — он берёт паузу, придавая вопросу значение и позволяя мне взвесить его в уме. — Что если ты когда-нибудь вновь столкнёшься с гибридом, а Алека в этот момент не окажется поблизости? Что именно ты будешь делать?
У меня нет стоящего ответа. Те, что мельком всплывают в голове, жалкие и неуверенные: бежать; попробовать противостоять, с ключевым «попробовать»; надеяться, что кто-нибудь придёт.
Опускаю взгляд в землю до того, как Марко сможет прочесть мои мысли в глазах, но он этого и добивался.
— Вот именно, — говорит он, стоит мне только это сделать. — Ты не сможешь сделать ни-че-го!
Марко замолкает ещё на секунду, чтобы перевести дыхание и умерить пыл голоса, и тогда я решаюсь снова посмотреть на него.
— Это важно, чик-чик. — Выражение его лица мрачнеет. — Мы не должны позволить им победить. И в независимости от того, что иногда кажусь слегка безумным, я просто хочу добиться максимального результата за короткие сроки, и я точно не горю желанием покалечить тебя, — уточняет он, делая на последних словах акцент. — Мы с тобой играем в одной команде, поверь мне.
Я же ничего не могу с собой поделать, концентрируясь всего лишь на одном слове «слегка», и слабо улыбаюсь.
— Ты безумен, Марко, — утверждаю я, многозначительно вздёрнув бровями, за что и зарабатываю усмешку в ответ.
— Ладно, с этим не поспоришь, — соглашается он, ощутимо меняясь в настроении. — Но ты не знала моего отца. В сравнение с ним, я — просто душка.
Марко искренне улыбается, предаваясь, по-видимому, воспоминаниям, и я догадываюсь, что именно скрывается за «не знала», но ничего не спрашиваю. Вместо этого снова прокручиваю разговор в голове, прибавляя к нему ещё и утренний, и прихожу к выводу, что не должна не доверять Марко. Он уже доказал мне, что на него можно положиться.
— Хорошо, — сдаюсь я, вскидывая руками в знак капитуляции. — Считай, что отныне с недоверием покончено.
— Вот и отлично! — моментально отзывается он, улыбаясь.
Марко сразу же переходит к главному. Его объяснения просты, возможно, мне так кажется, потому что нет отвлекающих факторов, вечно блуждающих в мыслях, когда сложно концентрироваться на чём-либо, кроме близости Алека. Я признаю, что то было лишь неким развлечением, заменяющим нам абсолютно другое. Мы перенаправили свободное время в пользу, или же способ уйти от поцелуев. И то, если честно, не слишком удачно, учитывая, что постоянно на них прерывались. С Марко же всё иначе, он не такой уж и беспечный, когда дело касается обучения. Моментами суров и нетерпелив, когда я проявляю несерьёзность. Он показывает мне некоторые блокирующие приёмы, но в основном делает акцент на нападении. Куда лучше ударить, как лучше ударить, как добиться максимальной силы удары, и под каким именно углом требуется ударить. Когда я жалуюсь, что практически ничего не запомнила, Марко отвечает, что это не так важно.
— Но это нечестно, — протестую я, разочарованная его ответом. — Конечно, это совершенно неважно для того, кого учили этому с детства.
— Нас учили с детства другому: полагаться на свои инстинкты. Бросали в неизвестность и подстраивали такие ситуации, из которых практически невозможно выбраться живым! — отчеканивает Марко с таким привкусом ненависти, что мне становится не по себе. — А обучение тактики боя — было поощрением за успех и способом передохнуть, потому что мы особо и не нуждались в этом. Инстинкты, чик-чик, никогда не недооценивай их важность, в них всё твоё преимущество. И чем лучше они развиты, тем ты непобедимей.
Ошеломлённая его срывом, я совсем его не понимаю.
— Господи, — выдыхаю я, осознавая, что под «нас» Марко имеет в виду ещё Николу и Алека. — Зачем вообще нужны были такие меры? Для чего же вас готовили?
Марко не отвечает на этот вопрос, лишь мрачно смотрит на меня несколько секунд, а затем разворачивается и бредёт в сторону спортивной сумки, оставленной возле дерева. Он достаёт две бутылки воды, одну из которых кидает мне. Когда он убеждается, что я поймала её, открывает свою, наблюдая за своими действами.
— Так было необходимо, — внезапно говорит он тише, чем бьётся пульс в моих ушах.
Я едва его слышу, но всё же прерываюсь, чтобы обернуться на него.
— Необходимо для кого? — спрашиваю, сощурив на нём хмурый взгляд.
Марко косится в мою сторону, пока делает несколько больших глотков воды, я же к своей бутылке не прикасаюсь, замерев и терпеливо ожидая ответа.