— Что? — вырывается из меня прежде, чем я обдумываю реакцию. — Свидание? Ты не шутишь?
И не сказала бы, что Алеку нравится моя реакция.
— Мне, очевидно, пора вообще заканчивать шутить, а-то ты слишком часто стала спрашивать о серьёзности моих слов.
— Ооо… так ты серьёзно, — просто проговариваю я, как умалишённая.
Алек хмурит лоб, заглядывая в мои глаза, словно теперь он не уверен, насколько я серьёзна.
— А тебе пора бы уже сменить своё мнение обо мне, — говорит он, и на этот раз я точно уверена, что не шутит.
— Нет. Я не думаю, что ты… В смысле, что ты не можешь. Просто… — Чёрт, как же сложно подбирать слова, когда он смотрит на меня своим сердитым взглядом. — Просто это же — ты. Разве ты вообще когда-нибудь был на…
Закрываю рот раньше, чем закончила предложение, но Алек и без этого всё понимает.
— А ты умеешь нанести урон моей самооценке. — Он ухмыляется, но выражение его лица исключает искренность этой видимости. — Спасибо.
Отчего-то мой мозг именно в этот момент решает отключиться и со словами: «желаю, удачно выбраться из ситуации» покидает меня. Хлопаю ресницами и оглядываюсь по сторонам, практически надеясь на то, что сейчас здесь появится кто-нибудь и спасёт меня. Желательно кто-нибудь поужаснее: гибриды, Орден, или того хуже — София. Но, нет. Никого, когда они так отчаянно нужны. Придётся действовать по-старинке, используя приём «щенячих глазок». Но, когда я возвращаю взгляд к нему, замечаю, что его выражение лица уже смягчилось. Алек больше не выглядит задетым, его ухмылка почти достигает уровня огромного высокомерия.
— Считай, что вызов принят. — Его глаза прищуриваются на моём растерянном лице, обретая искрящийся дьявольской затейливостью блеск. — Вот увидишь, даже несмотря на то, что я никогда не был на свиданиях, это будет лучшим в твоей жизни.
— Даже не сомневаюсь, — соглашаюсь я, и вовсе не для того, чтобы потешить его самооценку, которой точно этого знать не надо было. — Просто не понимаю, почему сейчас? Разве мы можем себе позволить такую роскошь?
— Почему, нет? — мгновенно спрашивает он, искренне недоумевая. — Не обязательно отправляться на свидание вечером, мы можем и днём. Туда, где многолюдно.
Теперь наступает моя очередь сомнительно смотреть на Алека.
— Что за свидание может быть днём, и там, где многолюдно?
То, как он резко вдохнул, пробуя сохранить невозмутимость, не остаётся для меня незамеченным, и я начинаю нервничать, желая при этом всё же когда-нибудь научиться не говорить первое прошедшее на ум.
Алек борется со своим выражением лица, натягивая на уголки губ сконфуженную улыбку.
— Буду расценивать это — как ещё один брошенный вызов с твоей стороны.
Он так легко сглаживает ситуацию, что на меня наваливается вся мощь сожаления. Утыкаюсь лбом в его грудь и качаю головой. Да что со мной не так?
— Прости меня, — бормочу я, неуверенная, что мой голос вообще можно разобрать.
Алек подаётся назад, чтобы поднять моё лицо за подбородок. Какой-то миг я ещё не решаюсь посмотреть на него, прикрывая глаза и переводя дыхание. Я должна прекратить вести себя нелепо, допытываясь до мотивов его желания. Это простое свидание, почему я расцениваю его как катастрофу?
Когда я, наконец, открываю глаза, вижу, что теперь улыбка Алека по-настоящему искренняя.
— Даже и не представлял, что своим приглашением у меня получиться заставить тебя чувствовать себя виноватой. — Он легко посмеивается. Действительно, посмеивается — естественно и без сарказма; и тогда внутри меня всё отпускает. — Но не могу сказать, что мне не нравится так удивлять тебя, что ты теряешь дар речи.
Алек делает это только для меня, переводит всё в безобидную шутку, чтобы я смогла успокоиться.
— Я люблю тебя, Алек.
И вот теперь удивлён он, теряя на секунду дар речи. Но, быстро опомнившись, находит, как ответить, при этом обаятельно ухмыльнувшись.
— Что ж… а это уже больше, чем просто нравится мне.
Одно мгновение, и его губы крадут у меня вдох изумления. Мягкие и тёплые, они приоткрывают мои, целуют с какой-то бережностью и осторожностью. Алек кладёт ладонь на мой затылок и тянет наверх, приближая к себе, и низ живота напрягается почти до боли. Даже от такого простого, лёгкого поцелуя, который больше похож всего лишь на невинный намёк, я испытываю потребность и непостижимое желание.
Мне этого мало. Мало его. Близости. Отчаянно хочу большего. Словно он — моя всепоглощающая зависимость. Словно он — и яд, и противоядие одновременно. Я знаю, что моё желание к Алеку губит меня, но ещё лучше знаю, что без него мне не жить.
Резко приподнимаюсь на носочках, обнимая его за шею и углубляя поцелуй, отчего Алек мгновенно напрягается. Ещё сильнее напрягаются его руки, упав на мою поясницу, он прижимает меня к себе так, словно хочет впитать меня полностью. И я помогаю ему в этом, теснее прижимаясь к нему каждой накалённой частью своего тела.