Собрав по несколько жменек от прабабушки и прапрабабушки, я сложила свою добычу в мешочек, и крепко завязала его, чтобы не рассыпать. Второй такой прогулки мои нервы не выдержали бы.
— Всё, можем уходить, — выдохнула я, вытирая об себя руки.
Когда мы добрались до ограждения, Игорь отказался меня подсаживать, молчаливо указав на мои полные грязной воды кеды. Страх остаться одной ночью на кладбище среди его мрачных обитателей буквально подбросил меня вверх, хотя и не спас мои джинсы от приличных размеров дырки.
— Сними обувь.
— Зачем? — удивилась я.
— Затем! Или хочешь ехать в багажнике?
Ловко увернувшись от кинутых в него мокрых кед, Игорь сел в машину и завёл двигатель.
— Садишься или как?
Я села на заднее сидение и намерено сильно хлопнула дверью. Поймав его хмурый взгляд в зеркале заднего видения, я обижено скрестила на груди руки.
— Всё сказала?
Дворники энергично принялись бегать по стеклу. Ремень безопастности щёлкнул, и сидение поехало вперёд, уменьшая расстояние между Игорем и рулём.
— Теперь можно ехать? — тоном человека давно привыкшего к таким вещам уточнил он.
Удовлетворив свою уязвлённую натуру, я кивнула, и мы поехали домой. Действительно, за месяц, который мы были вместе, это был далеко не первый (и уж точно не последний!) инцидент.
Любовь любовью, но два упрямых и своенравных характера совмещать было сложно. Что бы там не говорили про то, что чувства ломают все преграды, на практике всё было не так просто.
Мы стабильно ругались один-два раза в день, но я находила это нормальным, считая, что гораздо хуже, если люди молчали и не говорили то, что думают, ведь такой подход в отношениях только отсрочивал неизбежное. С другой стороны, если люди не подходили друг другу, то ни молчание, ни даже ссоры не могли этого изменить. Тяжело было отпускать, но порой намного тяжелее было удерживать.
— Устала?
— Физически нет, скорее психологически. — Я примостилась рядом с Игорем на кровати.
— Ты сама захотела поехать на кладбище ночью. Мы могли сделать это и днём.
— Дело не в этом, — вздохнула я.
— А в чём?
— Ты знаешь в чём.
— Ты же знаешь, что я всё для тебя сделаю, только скажи, — ласково прошептал Игорь, убирая пряди непослушной чёлки с моего лица.
— Знаю, но я должна сделать это сама! Понимаешь?
Игорь понимающе кивнул и продвинулся ко мне ещё ближе. Я завернулась в его руку, как в одеяло, целуя каждый сантиметр его груди, до которого только могла дотянуться губами.
— Спи, родная! Всё будет хорошо!
На следующий день после работы я сразу же поехала к Игорю. В своей гостинке я почти не появлялась. После убийства Тани всё там теперь было другим. Не то, чтобы мы с ней были подругами, но без неё дом, да и вообще район, стали для меня чужими.
Мне нравилось жить у Игоря. После майских событий его дом преобразился. Ребята, ученики Екатерины Павловны, тянулись к нему, как к старшему брату. Как и я, они чувствовали под его холодной оболочкой жаркий огонь доброго сердца, широкой души и самоотверженной натуры.
Они забегали к нам-то под одним предлогом, то под другим, и в конечном итоге Игорь сдался и предложил Екатерине Павловне проводить занятия у него. Он даже разрешил им пользоваться его личной библиотекой и оранжереей в учебных целях, конечно.
Толик, басистый мужчина, вместе с Сашей, моим бывшим соседом, построили прекрасную беседку на заднем дворе дома, чтобы детвора могла проводить занятия и на свежем воздухе. Близняшки, Юля и Оля, высадили вокруг неё вьющиеся розы, дождиком свисавшие с крыши и наполнявшие воздух нежным благоуханием лета.
К счастью у Игоря было заговорено абсолютно всё в доме, поэтому ущерба практически не было, а его соседи никогда не жаловались на шум, стоящий в доме с раннего утра и до позднего вечера.