— Для тебя одной и девятисот было бы мало!
Глава 2. Перемены неизбежны
Каждый день после того случая я старалась освоиться со своей новой ипостасью, в то время как она осваивалась со мной.
Ничего подобного я раньше не испытывала. Хотя, пожалуй, нам всем было знакомо в той или иной степени слышать другой голос в голове, но это всё же было нечто совсем другое. Это был не голос, а скорее чувства, все чувства моего тела, мышц, как будто у них был свой интелект, мысли и сила.
— Я могу рассказать, как было у меня, но ты совсем другая, — сказал мне Костя на следующий день. — К тому же твоё обращение произошло в солнечное затмение, во время которого выходит огромное количество энергии. Как оно повлияло на твои способности, узнать можно будет лишь со временем.
Я говорила себе, что всё придёт само собой. Проснувшись утром, я просто буду знать, что и к чему, а то, что я пыхтела, как самовар, приносило больше вреда, чем пользы. Поэтому я просто позволила себе плыть по течению.
Приятно было заметить, что Костя снова стал прежним. Весёлый и внимательный днём, он плавно становился страстным и неутомимым ночью. Разве это не было счастьем?
Однако, чем лучше и счастливее я себя чувствовала, тем больше мне казалось, что… Даже не знаю. Что-то не так, возможно. Или будет не так.
Я старалась не накручивать себя, и всеми силами гнала прочь от себя навязчивые мысли, но последние выходные марта подтвердили то, что перемены всё-таки были неизбежны.
Первым, что бросились в глаза, когда я вернулась от родителей, была небольшая спортивная сумка. Она стояла возле зеркала в прихожей, ожидая, когда о ней вспомнят.
Костя сидел за столом, кожаная куртка лежала на коленях. Когда я зашла, он встал. Мы долго смотрели друг другу в глаза, прежде чем решиться нарушить тишину.
— Ты не удивлена!? — первым всё же решился Костя. Я кивнула. — Так даже лучше. Ты поймёшь.
Обняв и шепнув на ухо "Люблю тебя", Костя поцеловал меня и ушёл.
Возможно, он хотел сказать о том, какая я особенная; о том, как многого я достигла за столь короткое время; о том, сколько всего удивительного ждало меня в будущем; о том, что теперь я должна была сама найти и себя и свой путь в жизни и прочую чепуху, которая, по его мнению, должна была всё объяснить, но не объясняла, и понять я не могла.
До самого вечера я так и просидела за столом, глядя в никуда. Я соврала. Я не была удивлена. Я была шокирована. Такое чувство было, что меня тошнило, только в желудке было пусто, а спазмы все не прекращались. Слёзы подступали всё время, и, решив не накапливать их в себе, а выплеснуть всё сразу, я дала волю чувствам.
Умом я понимала, что то, о чём не скзал Костя, было как катание на коньках: поначалу тебя поддерживали и страховали, но наставал момент, когда ты должен был начать кататься сам, или упасть, чтобы окончательно убедиться в том, что это не твоё.
Однако у сердца были свои понятия, которые рвали мою душу на куски, безутешным воем заглушая всё остальное в безуспешных попытках найти логику в его уходе и в боли, таившейся в глубине его глаз. "А как же любовь?" так и рвалось у меня из груди.
Поставив себе срок до конца выходных для того, чтобы покиснуть, я решила, что не хочу и не буду сопливой версией себя самой, уподобляясь девчонкам, ревущим за парнями. В этом мире были гораздо более весомые причины для слёз.
"Я не хочу и не буду жалеть себя, слушая депрессивную музыку, напиваться до потери пульса и рассказывать каждому, кто готов слушать, о том, какая я несчастная!" сказала я самой себе. "Я не хочу и не буду замыкаться в себе, днями и ночами, спрашивая себя "что я сделала не так?", "почему со мной это случилось?" и всё в таком духе.
Факт в том, что он ушёл, бросил меня. И в то, что мне стало бы легче, если бы я узнала причину, я не верила. По опыту знала, что не станет.
Я даже поймала себя на мысли, что вовсе не любила его. То есть, я испывала к нему сильные чувства, это бесспорно, но была ли это именно любовь во всех её смыслах и значениях, можно было проверить лишь временем, которого теперь у меня не было.
Хотя Костя был прав в одном — с ним или без него я должна была идти своей дорогой, какой бы она не была, и его уход заставил меня вспомнить о других вещах, почему-то хоть и важных, но всё же забытых. Например, о моём мотоцикле, который я так и не видела после аварии, и о том, сколько всего я не знала о своей силе и об искусстве магии в целом.
Жизнь, так или иначе, не стояла на месте. Наоборот, пускала всё новые витки. Открыв окна настежь, я вдохнула озорной весенний воздух, впуская в свой дом новую жизнь.
— Так значит, ты его бросила, или он тебя? — Макс никак не унимался с вопросами, и я начала жалеть, что рассказала ему. Ремонтировал бы мой байк молча, может тогда и пошло бы быстрее. С другой стороны, он всё равно догадался бы. Да и что тут такого, что нужно скрывать.
— Никто никого не бросал. Мы разошлись по обоюдному согласию, как взрослые люди, — всё же соврала я, подбрасывая отвёртку.
С момента аварии мы с ним очень сблизились. Под маской беспечного мачо прятался самый обычный парень. К моему удивлению, он замечал и понимал очень многое, просто не старался, как вот сейчас, например, выразить это нужными, или хотя бы нормальными, словами.
— Думаю, это к лучшему, — между тем заметил он, приподнимая мотоцикл скорее, чтобы покрасоваться и поиграть мускулами, чем из необходимости. — Честно говоря, я вообще не понимал, как ты можешь с ним встречаться! Ну, в смысле вы разные, понимаешь? Ты ведущая, он ведомый.
— Только не говори, что ты из тех мужчин, которые свято верят, что только они могут быть лидерами!?
— Для некоторых женщин это норма. Традиционные отношения и всё такое, — с видом знатока ответил он. Я удивленно посмотрела на него. — Я просто хочу сказать, что тебе ровня нужна. Мужик, а не щенок!
Я рассмеялась. Забавно иногда узнать, как тебя видят и оценивают другие. Интересно, себя он считал мужиком? Однозначно!