И Алиен сделала шаг.
Крик непроизвольно вырвался из горла. Что она наделала? От накрывшего ужаса все внутри перевернулось. Она инстинктивно попыталась ухватиться за что-нибудь и предотвратить падение. Нельзя, невозможно, невыносимо было поверить, что ее сейчас не станет. Она хотела дышать, ходить по земле, видеть солнце… пусть сломленной, униженной, безвольной рабой… Пусть! Все стало таким неважным, кроме одного — желания жить!
Но под ногами уже не было никакой опоры.
====== Часть 18 ======
Помощь
Алиен
Казалось, что целый мир вокруг умирает. Все перемешалось. Поток неясных образов, появляющихся из ниоткуда и сразу исчезающих, не имел начала и конца. Краски наплывали одна на другую, распускались ослепительными искрами и превращались в серую пыль. Мир рассыпался прахом. Он умирал. Леса сгорали в алом пламени, реки выходили из берегов, и небо падало на землю. И в самом сердце бушующих стихий была она, изо всех сил цеплявшаяся за свой последний оплот — надежный, непоколебимый, способный уберечь от творившегося вокруг безумия… и пахнущий горькой сладостью ранних лесных ягод. С запахом хотелось слиться, пропитаться им насквозь, и дышать, дышать, дышать… И пусть сейчас гиб белый свет, никогда еще Алиен не чувствовала себя такой защищенной.
…Пробуждение далось тяжело, она словно отходила от болезни. Хотя, возможно, так оно и было. С большим трудом разлепив веки, Али попыталась разглядеть расплывающиеся очертания комнаты, в которой находилась. Связно мыслить не получалось, и последние события упорно ускользали из памяти.
— Зачем ты это сделала?
Голос был тихим, но все равно резанул слух, гулкой болью отдаваясь в голове.
— Зачем, Али?
Заставив глаза слезиться от напряжения, она вгляделась в чей-то силуэт.
— Тала…
Горло опалило огнем, разговаривать было больно и очень хотелось пить. Тала отвернулась и отошла от кровати, в то время как кто-то другой поднес к губам Алиен горячее, остро пахнущее варево. Она сделала глоток, но поперхнулась.
— Давай же, пей, девочка. Невкусно, я знаю, но тебе нужно поправляться…
Все снова стало погружаться в темноту, и Али, кое-как сумев проглотить лекарство, забылась рваным, беспокойным сном.
Когда она очнулась во второй раз, ей было ощутимо лучше. Хотя все тело ныло, будто ее долго били, зато зрение вновь обрело ясность, а вместе с ним прояснились и мысли. Возле кровати сидела целительница Найя, в руках которой дымился и испускал острый запах кубок.
— Все правильно смотришь, тебе это надо выпить.
— Я не хочу, — прошептала Алиен.
— Пей лучше, да помалкивай. Наделала делов! Эх, чего уж теперь… — Найя глубоко вздохнула и, качая головой, заставила Али выпить все до капли. — Вот так! А теперь ложись и лежи себе тихонько. Может все еще сладится как-нибудь…
Ей вспомнилось все. И бьющиеся о камни волны, и скрип двери за спиной, и шаг в бездну… Сердце екнуло, пропустив удар. Она жива. Она все еще жива! Как?!
Алиен огляделась. Комната была другая — не та, под окнами которой шумно бурлила река. Отсюда виднелся лишь кусочек двора, затененного деревьями.
— Тала приходила, — вдруг вспомнила Али. — Она здесь?
— Здесь. Тебе бы поспать…
— Я хочу ее увидеть!
Найя помолчала, поджав губы, но все же кивнула и вышла из комнаты, а вместо нее внутрь сразу шмыгнула другая бета, смущенно затоптавшаяся у дверей.
— Извините, я должна находиться здесь…
Алиен подумала, что после случившегося ее даже одну оставлять теперь никогда не будут. Ведь Дорл… Дорл!!! Как только Верховный узнает, что она очнулась, сразу придет сюда. И надеяться на его жалость не приходится — ему незнакомо это чувство. В мучительном ожидании Али провела несколько долгих минут, но когда дверь отворилась, вошла Тала.
— Иди, — приказала она бете, и та сразу выскочила из комнаты. — Я вижу, тебе уже лучше, Али.
— Да, я… Что случилось?