Каждое слово весомо падало куда-то вглубь меня, и оставалось там каменной глыбой под тёмной поверхностью моего дара, становясь основанием чего-то очень важного… Ничего подобного я не испытывала раньше. Я понимала только одно: всё сказанное связало нас с Джастером намного сильнее, чем моё слово ведьмы.
Но не успела я обрадоваться и осмыслить пережитое, как он снова стал обычным насмешником, резко выводя меня из этого нового, глубинного ощущения самой себя. Словно из настоящей глубины на поверхность одним рывком вытащил.
— Поэтому выброси ерунду из головы, вытри слёзы и хоть причешись, а то народ распугаешь. — В его руке неожиданно появился резной гребень с длинной ручкой. — Подумают ещё, что ты чудище лесное.
Вот ведь! И приятно очень, что он для меня такую вещь сделал, и… Только я обрадуюсь и расчувствуюсь, как он обязательно скажет какую-нибудь грубость! Можно подумать, я не расчёсываюсь каждый день!
Мне было одновременно и смешно, и обидно, но в то же время я вдруг поняла, что эти мои переживания лежат высоко над той глубиной, которую я внезапно обнаружила в себе. Так, хватит. Потом обо всём этом подумаю.
Прикусив губу, чтобы справиться с противоречивыми чувствами, я взяла подарок. Гребень был прост и при этом незатейливо красив, как все поделки Джастера. В руке он лежал очень удобно и по волосам прошёлся неожиданно легко. Не дёргал, не путался, а словно гладил бережно…
— Не увлекайся, а то весь день простоим. — Насмешливый Шут опять развеял приятное. — Теперь запомни. С этого момента ты — госпожа ведьма Янига, а я — твой охранник. Всё. Ничего личного. Голову не опускай, спину держи прямо и веди себя достойно госпожи ведьмы. По сторонам не пялься, как девка деревенская, пальцем не показывай, ко мне, как к охраннику, обращайся. В общем зале долго не сиди, лучше в своей комнате и ешь, и посетителей принимай. С ценой не продешеви. Меня к другим женщинам не ревнуй. Комнаты будем снимать разные.
Теперь я обиделась куда сильнее, чем на «лесное чудище». Только спорить с Джастером бесполезно.
— Ничего, потерпишь. — Усмехнулся этот нахал, сразу поняв причину моего настроения. — Думай о деле, а не о постели, ведьма.
Вот ведь, хам! Я что — девка беспутная?! И что он там говорил про «сидеть в комнате»?!
— Мы же на ярма…
— Ярмарка — это моя забота. Делай, как говорю, и всё будет хорошо.
Опять он всё с ног на голову переворачивает! Где это видано, чтобы ведьмы от людей прятались?! Всегда мы с Холиссой по ярмаркам и улицам ходили или в общем зале сидели, чтобы люди нас видели и за товаром подходили. Это когда Холисса дома жила, тогда, конечно, горожане к ней шли…
Но Джастер чихать хотел на все обычаи.
— Ты хочешь, чтобы я вообще в город не выходила?
— Почему? Выходи, только веди себя соответствующе. А ещё лучше охрану бери с собой. Не ты в покупателях нуждаешься, а они в тебе.
— С охраной? Так ты же всех покупателей своим видом распугаешь!
— Мой вид — не твоя забота, Янига. Думай о себе.
Он несколькими движениями поправил на мне платье и плащ, игнорируя моё недоумение.
— Вот, так намного лучше. Теперь духи доставай.
— Зачем?
— Чтобы ими пахнуть, разумеется.
— За…
— Хочешь поспорить, ведьма? — Джастер нахмурился.
Я, мигом вспомнив болотника, торопливо покачала головой и полезла в сумку за баночкой с душистой мазью.
— Вот сюда и вот сюда, — воин пальцем легко мазнул меня по запястьям и за ушами, заодно поправив волосы. — Запомнила?
— Да, — кивнула я, убирая баночку обратно в сумку. — А ты что будешь делать?
— Охранять молодую, привлекательную и богатеющую госпожу ведьму, конечно же, — усмехнулся воин, положив ладонь на рукоять Живого меча. — Как и положено наёмнику. Идём.
Сам Джастер выглядел так, словно и не бродил ни по каким чащобам и болотам. Одежда чистая, волосы слегка растрёпаны, как обычно. А ведь я ни разу не видела, чтобы он себя в порядок приводил. Отряхнулся, волосы пятернёй расчесал и пошёл…
Шут и в самом деле уже шагал по дороге в сторону тракта. Я вздохнула, убрала гребень в торбу и поспешила следом за своим необычным спутником.