Не взирая на протесты Целителя, Оборотень помог мне принять вертикальное положение и слегка отодвинулся в сторону, давая мне возможность увидеть всё происходящее своими глазами.
Всего в нескольких шагах от нас в тени дерева лежал Дима. Голова повернута в мою сторону, светлые волосы растрепались, да немного копоти и сажи на впалых щеках и лбу. И полное ощущение, что он просто спит. Ни единого ожога, ран или ещё чего-нибудь. Всё так же красив и безупречен, как и раньше. Того и гляди откроет глаза, ухмыльнётся своей коронной улыбочкой и пошутит в тему.
Но время шло, а Дима так и не двигался, а мой страх всё больше и больше нарастал в глубине души.
Рубашка Колдуна была распахнута и целых три Целителя стояли перед ним на коленях и пытались его разбудить, водя своими ладонями по его телу. Чуть в сторонке стоял Сергей, с каменным выражением на лице и совершенно безумным взглядом смотревший на их манипуляции и пассы, и… бездействовал.
— Что с ним? — прохрипела я, не в силах оторвать взгляда от безжизненного тела любимого. — Почему он не приходит в себя? Он же Феникс… он не мог сгореть. Саид в чём дело?
Молчал, но я чувствовала, что что-то не так.
— Саид!
— Он отдал всё тебе, — наконец тихо произнёс Оборотень. — Все свои силы и всю энергию.
А мне казалось, что хуже быть не может. Как же я ошиблась. Каждое слово — словно удар ножа в самое сердце.
— Нет… нет, нет, нет… НЕТ!
Услышав мой крик, один из Целителей повернулся в нашу сторону и, медленно покачав головой, встал. Его примеру последовали и остальные. В их глазах читалась такая жалость и сожаление, что меня замутило с новой силой…
…Дима так и остался лежать на ярко-зелёной траве.
— Мне очень жаль, — тихо пробормотал Саид.
… в этот самый момент внутри меня словно что-то умерло. Ни чувств, ни эмоций, ни боли. Только одно сплошное отрицание реальности. И как будто падаешь в небеса, разрывая связь между «до» и «после» него. И мир «после» окутался в ненастье. Это не правда. Это не может быть правдой!!
— Пусти, — прошептала я, чувствуя, что араб продолжает держать меня за плечи, не давая сдвинуться с места.
— Настя…
— Я сказала, пусти!!! — закричала изо всех сил, срывая голосовые связки. — Сергей, скажи, чтобы он меня отпустил!
Страж дёрнулся и впервые взглянул на меня. От жуткой боли в его зелёных глазах, полных непролитых слёз, у меня перехватило дыхание. Как же так? Не может быть, что даже он тоже сдался. Все они сдались, оставив Димку умирать. Но не я.
Мне больше не мешали, просто стояли в стороне, наблюдая, как я медленно подползла к Димке и застыла, всматриваясь в его спокойное, даже умиротворённое лицо. Он же просто спит. Как они не видят. Он спит и сейчас проснётся…
— Ты же обещал, — прошептала я, практически ничего не видя перед собой от слёз, что градом хлынули из глаз. Осторожно провела пальцами по его щеке, ещё ощущая теплоту его кожи. — Ты же обещал, что больше не оставишь меня… Я не отпущу тебя, слышишь?… Ты же обещал.
— Настя, — прохрипел Сергей, подходя ближе и падая рядом с нами на колени. — Димы больше нет… Его больше нет с нами, Настя… Что ж ты так… братишка?
И беззвучно зарыдал, вызывая у меня лишь раздражение и злость.
Предатель. Все они предатели.
— Нет! — со злостью воскликнула я. — Уходи! Все уходите!
— Настя.
— Убирайтесь вон… Вы ничего не можете, а я могу.
— Дима умер, — всё еще пытался достучаться до меня Страж.
— Ложь!!!
Я стояла, закрыв глаза и закусив губу, чтобы не орать, и молча молиться. Да-да, это бред, что некромант может молиться. А я даже не знаю, откуда взяла слова для молитвы, потому как при поклонении Тьме изначальной, просительных словес в мольбе не используют. Да, славят, да, благодарят, а чтобы просить у неё — такого не было никогда. Да и если бы я её попросила о спасении кого-либо, она бы, наверное, офигела от наглости того, кто уже давно перешёл на сторону Света. Поэтому, истово, со своим искристым Светом в голове и душе, взывала ко всему Светлому во Вселенной, чтобы ОН не уходил от меня.
Физически меня, конечно, потрепало сильно, плюс ещё эмоциональное потрясение дало о себе знать, но в магическом плане произошла некая консолидация сил. Внутри бесновалась забытая мною сущность. Она рычала, царапалась и громко выла, требуя хоть что-то сделать, а не рыдать над его неподвижным телом.