— Пойдем! — Эрик подтолкнул меня к выходу из подвала. — Тебе нужно выпить. И мне тоже.
Мы поднялись в бар и сели за стойку. Бармен в лиловой рубашке поставил перед Эриком бокал коньяка, положил сигару, а мне пододвинул высокий бокал с разноцветным коктейлем. Над бокалом поднимался алый дымок. Но сейчас даже это меня не испугало. Я глотнула коктейль и зажмурилась. Терпкий огненный вкус наполнил рот и немедленно разлился по всему телу. Эрик одним глотком опрокинул в рот порцию коньяка и щелкнул пальцами, приказывая бармену повторить. Тот молча налил еще.
— Спасибо вам, Эрик, — едва слышно прошептала я, погладив его руку кончиками пальцев.
Странно! Я всегда внутренне сжималась, когда он прикасался ко мне, но сейчас мое прикосновение к нему не вызвало никакого отвращения и дрожи. Эрик посмотрел на меня долгим взглядом, отпил коньяка и потянулся за сигарой, лежащей на стойке.
— Не понимаю, о чем ты, — прошептал он, зажал сигару в узких губах и чиркнул длинной спичкой с головкой в форме дракона.
— Вы… вы… солгали из-за меня, — одними губами выдохнула я.
Его волчьи глаза, не мигая, сверлили меня тяжелым ледяным взглядом, пока он раскуривал сигару. Наконец, он выпрямился на высоком стуле, облокотился локтем о стойку и выдохнул вместе с дымом:
— Тебе показалось! Вообще не понимаю о чем ты говоришь, Алика.
Алика! Впервые Эрик назвал меня по имени. Обычно он звал меня ведьмой. Тогда почему сейчас изображает, что не понимает, о чем я? Зачем эти игры?
— У меня еще один вопрос, — не выдержала я. — Там, в метро, во время… ну, вы понимаете, я видела очень пикантную анатомическую особенность. Второй…
— Тише, — он наклонился ко мне, и его пальцы сжали мое запястье. — Запомни: никогда и ни с кем не говори об этом. Слышишь? Даже со мной! Ты. Ничего. Не видела, — прошипел он мне в лицо.
— Хорошо, я поняла. Отпустите, пожалуйста, мне больно!
— Нет, не поняла. Ты. Ничего. Не видела.
— Да! Я ничего не видела! Ничего! Эрик, мне больно!
Он выпустил мое запястье и нервно оттянул ворот рубашки.
Эрик
Она сбита с толку. Понимает, что он спас ее от расправы. Но не понимает, почему он не хочет это признать. Ей еще рано знать, что он чувствует. Дан с самого начала не взлюбил Алику. У него всегда так: если чует внутренне сопротивление, стержень женщины, то готов сожрать. Его такие бесят. Он любит покорных шлюшек. Эрик слишком хорошо знал ход его мыслей. Дан отдал бы Алику дисциплинаторам, в этот бордель, который лицемерно зовется клубом, как было уже много раз с другими ведьмами. Ее бы трахали денно и нощно, а наигравшись, казнили бы. Что сразу бы укрепило веру народа в силу дисциплинаторов. Но Эрик не позволит. Эту девушку будет трахать только он сам. До боли в яйцах. До кожи, слезающей с члена. Потому что впервые за много лет в нем проснулся змей, который столько лет молчал, что многие участники аукциона втихую потешались над Эриком, перешептываясь по углам, что главный палач и охотник ордена — импотент. Потому что все они, выжившие в хаосе междоусобной войны и спрятавшиеся среди детей Евы и Адама, все до единого должны были время от времени выпускать змея, чтобы он их не свел с ума, показав их истинную сущность.
А змей Эрика молчал много лет. И ожил только тогда, когда его рука в перчатке при первой экспертизе нырнула в сладкое лоно Алики. Когда ее глаза наполнились слезами, и она закусила губу, пытаясь сдержаться. Тогда, прижавшись к ней всем телом, глядя в ее глаза, Эрик понял, что отдаст всё за то, чтобы любить ее до полного изнеможения. Вдалбливать ее в постель и наслаждаться этим взглядом. Эрик опрокинул в рот еще одну порцию коньяка. Моя! Не отдам! Бокал, раздавленный в мелкую труху, жалобно хрустнул между пальцами. Он, Эрик, единственный, кто будет раздвигать ее ноги. Кто будет лежать между ее бедрами, чувствуя, как пламя любви стекает с его члена в нее. Но Алике этого знать пока не нужно. Пусть по-прежнему считает его своим личным палачом.
Главное, чтобы Алика не задавала вопросов про змея. И никому не проговорилась. Хотя ей, в принципе, и разговаривать-то не с кем. Но женщины — они всегда найдут возможность поболтать, пренебрегая всяческими запретами. Алика даже не догадывается, кто такие дисциплинаторы на самом деле. Не все, а лишь те, кто участвует в аукционе.
Самое безопасное место при урагане: центр циклона, его "глаз". Лучшее прикрытие для изгоев — это власть. Орден дисциплинаторов, который создавался для того, чтобы бороться с такими как Эрик, Дан и остальные участники аукциона, стал идеальным убежищем. Если бы жители Рацио узнали, кто стоит во главе Ордена и власти! Но они не узнают никогда. А главное: он, Эрик, использует все свое влияние, чтобы вытащить Алику из той передряги, в которую сам же ее и втянул. Он слишком устал от одиночества за много лет. Даже если придется перегрызть всем горло, она будет принадлежать только ему. И пусть вся рациональность и весь покой горят адовым пламенем!
Алика
Я поспешно глотнула коктейль из бокала. Почему нельзя говорить о втором члене? Если он есть у всех мужчин в этом мире, то зачем делать из этого такую тайну? Или не у всех? И поэтому Эрик так занервничал?
— Я смотрю, Эрик, тебе удалось немного раскрепостить нашу скромницу. Она уже и коктейль пьет с большим энтузиазмом, а до этого отказывалась от алкоголя, — язвительно бросил Дан, присаживаясь на свободный стул рядом с братом. — Или она пьет только из твоих рук? — он огляделся по сторонам, словно приглашая всех присутствующих поддержать его искрометный юмор.
Эрик кисло усмехнулся. Бармен натянул на лицо дежурную подобострастную улыбку. Я поспешно уткнулась в бокал, чтобы Дан не увидел, как мне хочется сейчас треснуть его этим же бокалом по самодовольной физиономии.
— Добрый вечер! У нас новенькая? — высокая блондинка уселась на стул рядом с Даном и щелкнула пальцами, показывая бармену на бутылку с коньяком.
Я сжала бокал и едва не вскрикнула. На высоком табурете рядом с Даном сидела Жанна — моя пропавшая подруга. Самый близкий человечек. Фактически, сестра. Она повернулась ко мне. Ее глаза удивленно расширились. Я хотела проглотить коктейль, но поперхнулась и закашлялась. Жанна вспорхнула со стула и принялась бить меня по спине.
— Молчи! Ни слова! В туалет! Быстро! — шепнула она и громко добавила: — Ну-ну, не смущайся! Здесь тебя никто не укусит! Мой прекрасный принц, — обратилась она к Дану, — я бегу попудрить носик. Не скучайте без меня! — она дробно застучала высокими каблучками изящных черных туфель и быстро пошла к выходу из бара, крутя попой в черных стрингах, едва прикрытой прозрачной ядовито-розовой комбинацией.
Я сползла со стула и двинулась за ней.
— Куда? — бесстрастно спросил Эрик.
— Носик попудрить, — я невинно округлила глаза. — Можно?