— Подними ногу на пуф, — он опустился на одно колено.
Я подняла ногу, заложив платье между бедрами так, чтобы ему не было видно интимных подробностей. Он ухмыльнулся, провел рукой по моему бедру, откидывая подол платья в сторону, и внимательно рассматривая меня между ног. Потом вдруг посмотрел мне в глаза. Я поспешно уставилась в пол.
— Взгляни на меня, — приказал он.
Я подняла глаза. Он погладил мое лоно и улыбнулся. Если этот псих еще раз засунет в меня пальцы, то я его стукну чем-нибудь тяжелым. Думаю, настольная лампа подойдет. Его руки гладили меня, а холодные голубые глаза внимательно изучали мою реакцию. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не показать, насколько он мне омерзителен.
— Расслабь ногу, — он, наконец, убрал руку и занялся моими босоножками, переплетая и застегивая ремешки. — Хорошо! — он поднялся на ноги. — Теперь последний штрих, — Эрик достал из кармана тюбик с губной помадой и открыл его.
Старательно, но быстро накрасил мне губы красной помадой оттенка крови и полюбовался на свою работу. Отошел на пару шагов. Я немного расслабилась. Когда он близко, это невыносимо. Но оказалось, что я рано обрадовалась. Он вдруг буквально набросился на меня. Одной рукой схватил за попу, пальцы второй руки засунул между моими губами, заставив меня широко открыть рот, и прошептал:
— Но рот твой, вырезанный строго, таил такую смену мук, что я в тебе увидел бога и робко выронил свой лук.
Я не поверила своим ушам! Это же стихи Гумилева! Я на третьем курсе филфака писала по нему курсовую. Все еще хуже, чем я предполагала! Он — маньяк. Такой же, как в "Молчании ягнят": полностью больной на голову умник с потугами на супер-интеллект. Мы с Жанной очень любили в свободное время посмотреть кино про маньяков. Прижавшись друг к другу на диване, укрывшись одним пледом, мы ели попкорн и всегда обсуждали, что самые жестокие из них — это интеллектуалы-эстеты. Они обычно кромсали жертву на мелкие части и при этом произносили мудрёный текст: стихи или цитаты из умных книг.
И именно это сейчас происходит со мной! Мне стало так плохо, что я покачнулась.
— Осторожно! — Эрик подхватил меня под руку. — Ты что не привыкла к каблукам?
— Нет, — мотнула головой я.
Я к маньякам и психам не привыкла! Бежать отсюда. Бежать без оглядки! Пусть поймают и лучше прилюдно казнят, чем этот извращенец спрячет меня где-нибудь и будет медленно отпиливать по кусочку, одевая при этом, как куклу, и читая стихи. Казнь — это хотя бы быстро! Главное: улучить правильный момент.
— Теперь ты готова послужить той, кого по праву называют Матерью Оргазмов, — он накинул мне на плечи плащ дисциплинатора и надвинул на лоб капюшон.
Мать Оргазмов? Это имя было написано на обложке той книги, которую я нашла. Меня везут к автору книги? К женщине? Черт меня дернул украсть эту книгу в кафе. И главное: в жизни ничего чужого не брала, а тут как свихнулась просто. Украла, сунула в рюкзак и быстро смылась, пока не догнали. Наваждение какое-то!
Возле дома нас ждала машина, очень похожая на обыкновенный лимузин, только без колес. Белая, длинная, она сверкала снежным отливом, и со всех сторон была украшена символом дисциплинаторов: буквой "т", на перекладине которой висела мертвая змея. Только буквы на лимузине были не из дерева, а из чистого золота.
Эрик распахнул дверь и придержал мой длинный плащ, пока я забиралась в машину. Внутри просторного салона из мягкой кремовой кожи вальяжно развалился на округлых диванах Дан. Он похлопал рукой по дивану рядом с собой, приглашая меня сесть. Я подчинилась. Напротив сидел Генрих. На его плечах дремали, нахохлившись, как птицы, два хрустальных дракона. Эрик сел рядом с ним.
Машина взлетела и понеслась, лавируя между высокими стеклянными домами. Водитель за прозрачной перегородкой иногда бросал на меня равнодушный взгляд. Улицы, ярко освещенные фонарями, были абсолютно пусты. За нами увязалась целая стайка хрустальных драконов. В небе висели две луны. Одна абсолютно-белая, вторая нежно-зеленая, цвета молодой травы.
— Знаешь, Эрик, меня всегда поражали твое своеобразное чувство юмора и цинизм. Это нужно было додуматься: облачить ведьму в плащ дисциплинатора! — усмехнулся Генрих.
— А ты знаешь другой способ скрыть ее откровенный наряд? — нахмурился Эрик.
— Ну, можно было накинуть на нее плащ простолюдинки или серую накидку прислуги, — Генрих открыл мини-бар, достал оттуда бокал, бутылку с янтарной жидкостью, открутил пробку и щедро наполнил бокал до краев.
В машине запахло алкоголем.
— Чтобы потом по городу ходили слухи, что дисциплинаторы по ночам возят прислугу невесть куда? — спросил его Дан. — Очень разумно! Ты бы меньше пил, Генрих, а то твой острый ум начал притупляться. Эрик прав: в плаще дисциплинатора риска меньше. Все знают, как часто члены Ордена работают по ночам, охраняя покой народа. В этом плаще ведьму от нас не отличить, если не присматриваться к ножкам, обутым в босоножки на каблуках, — он улыбнулся и бесцеремонно откинул длинный подол плаща, обнажая мои ноги.
Его рука скользнула вверх, оглаживая их.
— О! Какие ножки! — Генрих восхищенно присвистнул. — Эрик, беру свои слова назад. Улов в этот раз отменный! — он глотнул из бокала и протянул его мне: — Хочешь выпить, красотка? Это столетний коньяк.
— Спасибо, не пью, — тихо ответила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, потому что рука Дана все еще оглаживала мои ноги, медленно поднимаясь к внутренней стороне бедер.
— Напрасно, — Генрих еще раз глотнул коньяка. — Упускаешь шанс. В нашем мире алкоголь запрещен. Особенно он противопоказан женщинам. Но если выпить предлагает дисциплинатор, то можно, и даже нужно. Ну-ка, раскрой свои пухлые губки, — он прижал стакан к моим губам. — Заодно и посмотрим, как они выглядят, когда в них что-то вставлено, — он гоготнул, очень довольный своим остроумием.
Я молча мотнула головой, крепко сжав губы.
— Хватит, Генрих! — Эрик выхватил из его рук стакан. — Не нервируй ее перед таким важным мероприятием. Нам нужно, чтобы она была спокойна и холодна. А у нее вон щеки уже горят и глаза сверкают. Потом не говори, что я снова притащил не ту. Дан, брат, сделай одолжение: перестань ее лапать. Не видишь, что девушку это раздражает?
Он снова изображает из себя моего защитника. Как будто сам не лапал меня в наглую полчаса назад, пользуясь тем, что в комнате никого нет. Псих ненормальный!
— Ну все-все! Как скажешь, брат! — Дан шутливо поднял руки. — Ты — охотник, тебе виднее.