В свите захохотали. Герти ещё больше покраснела.
— Ну хватит об этом. Я пришёл забрать тебя на завтрак.
— Спешу заверить вас, ваша милость: мне вполне удобно трапезничать в кухне, — Герти не горела желанием встречаться с Одиль и сёстрами, да ещё и показываться Ламмерту в статусе невесты его дяди.
— Теперь тут решаю я, — в тихом голосе Отто послышалось предостережение. — Им надо привыкать к тебе. Ведь ты — моя невеста.
Его не смутил тот факт, что Герти впервые услышала от него о предложении, которое Отто даже сейчас не удосужился сделать, хотя свидетели присутствовали.
— Объявим помолвку за завтраком. Пошли, — скомандовал он.
Герти понурилась и вынуждена была последовать за графом.
«А Илла-то с каким заискиванием смотрит. Интересно, надолго ли это преклонение?»
Она вошла в трапезную, где собралась вся семья. Одиль промолчала, и Герти заметила огромные мешки у неё под глазами. Мирабелла надула губы. Эрментруд удивилась, и ещё больше открыла рот, когда Отто сказал, что Герти не нуждается в представлении, а он вынужден исправить несправедливость, творящуюся в этом доме. Дедрик смотрел на происходящее исподлобья. Он ковырял кашу ложкой для вида, будто ждал чего-то или выжидал удобный момент. И наконец, Ламмерт. На него Герти до последнего опасалась смотреть. Но как было не смотреть, если он единственный учтиво её поприветствовал?
— Доброе утро, графиня. Как спалось? — глаза у него были красными, лицо припухшее, а сами слова показались издёвкой.
— Доброе утро. Неплохо, — ответила Герти только ради приличия.
— Кое-кто уже знает, а всем не ведающим сообщаю: Гертруда скоро станет моей женой, — Отто отправил в рот огромную ложку каши, истекающую жёлтым сливочным маслом.
— Брат… Прежде чем ты явишься в храм с уведомлением, позволь поговорить с тобой. Наедине, — Одиль тоже толком не ела, что было странно, поскольку раньше Марта хвалила отменный аппетит госпожи.
Отто тихо рассмеялся:
— Ты опоздала, сестрица. Мой посыльный уже вернулся из вашего Храма.
- И ответ положительный? — светлые бровки Одиль так и взметнулись вверх.
— Конечно, — Отто похлопал себя по бедру, в то место, где на бок свешивался кошель с монетами. — Или ты думала, что в таком деле можно продешевить?
Одиль не ответила. Она растерянно посмотрела на Ламмерта.
А тот молча кинул перчатку.
В Отто.
Точнее, в тарелку с его кашей.
Произошедшее потом Герти не помнила. В памяти Герти сразу после кожаной перчатки в тарелке она уже стояла у перил и боялась смотреть вниз, на двор.
Она слышала, как чавкает снежная каша под ногами дерущихся. Вдыхала ледяной воздух, в котором появились первые снежинки. Редкие и лёгкие они кружились над местом битвы и падали туда, где в любое мгновение могло произойти страшное.
— Объявим, перерыв! — взмолилась Одиль, обращаясь к военачальнику графства Троготу и северным воеводам.
Мать Ламмерта и её дочери стояли внизу, в окружении собственных гвардейцев и северян.
— Это не по правилам, госпожа, — с поклоном ответил Трогот. — Поединок идёт едва пять минут, — он указал пальцем на циферблат дорогущих часов из Тана, которые пару лет назад установили на центральной башне замка.
«Всего пять минут… а кажется, целую вечность,» — руки Герти горели. Под кожей таял лёд, и капли с глухим звуком падали на её шёлковую юбку.
Лязг и скрежет заставили Герти на мгновение взглянуть вниз.
— Аа-а-аа, — устрашающе закричал Ламмерт. Он смотрел на хрипящего Отто сквозь скрещенные мечи и пытался отбросить его огромную тушу, покрытую тяжёлыми повидавшими жизнь доспехами.
— Не могу смотреть…