— Да, ты не слишком прозорлив. В любви и на войне все средства хороши, — Ларс развёл рукам. — А что тебя возмущает, Кай? Ты никогда не чурался обмана и интриг. А когда их используют против тебя, морщишься?
— Просто… ты никогда так не делал. Вот это и ужасает.
— А ты забрал моё. Ты всегда брал то, что хочешь.
— Герти сама выбрала меня.
— Вынужденно. На момент моего ухода из замка она ненавидела тебя всем сердцем. И в том была только твоя вина.
— Перестаньте, — Герти в который раз попыталась разнять вампиров. — Я уже поняла, что это никогда не кончится. И вы поймите: прошлое осталось в прошлом. Теперь я отношусь к вам одинаково… по-дружески. Точнее, по-приятельски. А пришла сюда только потому, что давно не встречала детей ночи.
— Знаю, — ответил Кай с какой-то тоской в голосе. — Я спрашивал всех встречных вампиров, но тщетно. Никто тебя не видел.
— Теперь я здесь. И очень хочу спать, — Герти улеглась на середину не расправленной кровати прямо в одежде.
Её башмаки так и остались привязанными передником. Сквозь сон она слышала, как Ларс улёгся рядом, а Кай — с другой стороны.
— А как же имитация страстной любви? — игриво спросил Кай. — Что, даже стонать не будем? Чтобы соседи по комнате обзавидовались?
— Отстань, — Ларс бросил в Кая подушку.
— Я и так обслуживала вас всю ночь, — проворчала Герти сквозь сон. Потом зевнула и сладко засопела.
Разбудил их стук в дверь.
Герти проснулась первая и обнаружила на своём животе две лапы — каждый из вампиров во сне по-собственнически приобнял её.
Меж тем в дверь долбились какие-то мужчины, и намерения их явно не были дружественными.
— Почему добрые дела всегда возвращаются вот так? — процедил Кай.
Вскочив с кровати, вампиры, принялись надевать всё, что сняли перед сном.
— Не все и не всегда, — Герти завязала плащ и накинула капюшон. — Просто не повезло.
Ларс подошёл к окну и осторожно приоткрыл деревянную створку.
— Солнце сядет через полчаса, может и раньше, вокруг горы.
— У нас нет столько времени, — Кай показывал на дверь, которая уже болталась на верхней петле. Хотя засов, видимо сделанный из более прочного дерева, всё ещё держался.
Снаружи раздавались методичные удары в дерево. Охотники при этом молчали — опыт подсказывал, что разговаривать с тварями опасно — заморочат.
— Тогда придётся бежать сейчас, — Ларс тоже натянул капюшон до самого носа. — Герти, надень перчатки.
— И как в них карабкаться на стену? — вампирша подозревала, что вряд ли их выпустят обратно через ворота.
— До темноты мы всё равно не сможем подняться по ней, потому что станем отличными мишенями. Придётся прятаться в черте города.
— Бег по крышам — лучшее начало дня, — съязвил Кай сквозь платок, закрывающий пол лица.
— Не для меня, ай… — Герти едва успела отвернуться от яркого вечернего света, который, стоило Ларсу открыть ставни, тотчас залил комнату обжигающим золотом.
Вперёд, — Ларс выскочил в окно и тут же приземлился на крышу соседнего домика.
Герти последовала за ним, слыша, как позади бежит и ругается Кай.
Дома в Квилинбруке стояли достаточно тесно. Даже люди могли прыгать с крыши на крышу, что уж говорить о более сильных вампирах? Но от первого прыжка край капюшона приподнялся и на мгновение оголил лицо. Вечернее солнце не обжигало до мяса, но через несколько часов, Герти знала, её кожа станет болезненно красной и будет долго саднить. Капюшон пришлось придерживать рукой, а это плохо сказывалось на балансировке тела. Хуже всего приходилось ногам — края черепицы, солома и прочий мусор на крышах вонзались в ступни. Не то, чтобы это причиняло боль, но было неприятно.