День и правда был прекрасным, и Хален находился в отличном расположении духа. Он только что вышел из шатра, куда его заманила Евгения, оправил одежду и оглянулся в поисках кого-нибудь из адъютантов. Пора было подумывать о возвращении в Дафар и далее в столицу, и он хотел отослать слугам в городе распоряжение начать сборы.
Гвардейцы играли в мяч у ручья. Девушки азартно болели за них. Гамалиран исполнял роль арбитра, выкрикивая счет. Его дочь и Айнис с мужьями о чем-то беседовали в сторонке. Ни Сериады, ни Венгесе не было видно. Хален настолько привык к постоянному присутствию друга, что сразу пошел его искать. О сестре он не беспокоился: скорее всего она сидит одна-одинешенька, по обыкновению мечтая о чем-то несбыточном. Но, проходя мимо ее шатра, он заметил, как шевельнулась рядом ветка молодого бука, и подошел ближе. Под деревом на брошенной на землю подушке сидела Сериада. Распущенные пушистые темные волосы падали ей на грудь, а маленькие ручки были сжаты в руках Венгесе, смотревшего на нее глазами преданного пса. Они не заметили Халена, а он, уязвленный в самое сердце, отшатнулся и зашагал обратно к своему шатру.
Евгения еще не оделась и даже не поднялась с покрывал. Когда бледный, разъяренный Хален влетел в шатер и остановился, потрясая сжатыми кулаками, она в тревоге приподнялась на ложе. Дрожащей рукой он налил вина, опрокинул чашу в рот и налил снова.
— Они у меня узнают! Они узнают, что я об этом думаю! — бормотал он.
Сразу все поняв, Евгения инстинктивно постаралась переключить внимание мужа на что-нибудь другое.
— Что случилось, любимый? — спросила она, принимая обольстительную позу.
Но Хален не заметил ее попытки. Упав на постель рядом с ней, он сжал руками лоб и упрямо повторил:
— Они у меня узнают! Им не быть вместе! Я накажу Венгесе.
— Накажешь Венгесе? Что с тобой?
— Слушай, Эви, я видел их. Его и Сериаду. Они были вместе, он держал ее за руки…
— Ну и что? — мягко спросила она. — Сейчас праздник, здесь все держатся за руки.
— Это другое. Это было, как будто… как будто они любят друг друга.
Он наконец посмотрел на нее, но лицо Евгении сказало ему больше, чем она хотела. Его брови снова сдвинулись.
— Ты ведь знала! — обвинил он. — Ты знала и не сказала мне!
Жена отобрала у него кубок, налила себе вина.
— Они давно любят друг друга, много лет.
— И ты молчала об этом!
— Я не могла раскрыть их тайну. Они знают, что тебе не понравится такая новость, но преданы тебе и потому скрывают свои чувства.
Хален застонал.
— И как далеко у них зашло? Говори мне правду!
— Как ты можешь спрашивать об этом? Ты же знаешь Сериаду — она без твоего разрешения не посмеет из собственного дома выйти! Между нею и Венгесе ничего нет, кроме взглядов и фантазий.
— Но я же видел, как они смотрели друг на друга, — возразил он. — Теперь понятно, почему она оказалась равнодушной к чарам островитянина. Ей хватило ума понять, что я буду опозорен, когда обнаружится, что моя сестра не девственна.
Евгения толкнула его.
— Не смей так думать! Она так же девственна, как в свой первый день рождения. Говорю же, они оба слишком боятся тебя, чтобы решиться на такое. Уверена, они даже ни разу не целовались.
— Мне не нравится, что он крутится около нее, — твердо сказал Хален, стукнул кулаком по колену. — Это нужно прекратить.
Она взяла его руки, поцеловала обе ладони и сказала как можно спокойнее:
— Любимый, откажись от этой затеи. Не сердись. Они ни в чем не виноваты перед тобой. В Сериаде нет ничего скверного, она полна любви и не способна на дурные поступки. А Венгесе — один из самых благородных людей в стране, ты же сам много раз это говорил. Он предан тебе всей душой. Если ты велишь, он бросится в огонь или даст изрубить себя в куски. Но кто заменит его рядом с тобой, если ты его прогонишь? Ты действительно готов потерять друга? Подумай, только по-настоящему сильное чувство могло заставить его пойти против твоей воли. Неужели ты убьешь эту любовь и лишишь сестру и лучшего друга счастья?
Ответом на эту страстную речь был скептический взгляд.
— Женщины, — вздохнул Хален. — Одно упоминание о любви лишает вас остатков разума. Я не собираюсь выгонять Венгесе. Он действительно мой лучший друг, и он действительно проявил немало такта, скрывая эту нелепую привязанность. Они ему еще понадобятся, когда Сериада отправится на Острова. Я сегодня же напишу Джед-Ару и пообещаю за сестрой такое приданое, что он примчится сюда сломя голову.
— Как ты можешь? — возмутилась Евгения. — Разве не…