— Глашка шепнула, — с видимым наслаждением сжимая меня руками, ответил Стоян. — Грит, лучше потихоньку потереться в сенях, чем на виду у всех на реке…
— Умная деваха, — одобрила я, потираясь щекой о его щёку, о мягкую бородку.
— Что мне с её ума, когда ведать не ведаю, как матушку умаслить, — тёплые губы скользнули по озябшей шее, лаская ямочку у плеча.
— А ногой топнуть не вариант?
— Слова какие чудные говоришь… Как топнешь, ежели она мать и княгиня? У меня власти над нею нет.
Власти нет? Так будет!
Отстранившись, я схватилась за каплю, лениво теплившуюся на груди, стащила кулон и надела бечёвку на шею Стояну:
— Вот теперь у тебя над всеми есть власть.
— Яна, — его голос дрогнул. — Что это? Неужто… ледяной камень?
— Он самый.
— Откуда он у тебя?
— Какая тебе разница? Бери и пользуйся. Только про меня не забывай!
Он поднял моё лицо, заставив взглянуть в глаза:
— Любая моя… Голубка ясная! Ты разумешь ли, что отдаёшь в чужие руки? Этот камень — большое богатство и большая сила!
— Во-первых, не в чужие, а в твои, — проворчала я, опуская взгляд и снова прижимаясь к нему. — А во-вторых, неловко мне с ним… Не для меня. Тебе нужнее.
— А ну как возьму и забуду про тебя? — с едва заметной усмешкой спросил он, обнимая крепче.
— Не забудешь. У меня своя магия есть.
Поцелуй застал его врасплох. Глаза прикрылись, губы впились в мои с таким желанием, что я испугалась. Возьмёт меня прямо здесь, а ведь рассвет близко, сейчас Анисья подтянется, чернавки проснутся… Походу, переборщила я с магией любви!
— Эй, уймись, бешеный! — вырвав губы из сладкого плена, шепнула я Стояну. — Иди уже, а то увидят! Тут все так пекутся о нашей чести, что надо бы и нам о ней позаботиться!
— Правда твоя, Янушка, — вздохнул он с сожалением. — Не стоит поддаваться искушению за несколько дней до свадьбы.
— Прямо-таки несколько дней? — не удержалась я от иронии. Неужели всё уже готово, ждут только окончательный выбор невесты? И вдруг меня зазнобило. Ведь это начало и одновременно конец! Здесь нет разводов, насколько я поняла, нельзя переиграть, нельзя ошибиться. Если я выйду замуж за Стояна, то придётся жить с ним всю оставшуюся жизнь!
Я подняла на него взгляд, словно ища ответы на вопросы в глубине его души. А вдруг мой послушник совсем не такой, каким хочет казаться? Вдруг он латентный садист, или играет в нежности, а потом бросит меня вышивать бесконечные гобелены и рожать бесконечных детей?
Но в глазах Стояна не было нежной доброты и чего-то особенного, что я видела в глазах Матвея. Сейчас зрачки были расширены от страсти и только от неё… Выбора нет, придётся узнавать всё в процессе. Жаль, что здесь не приняты гражданские браки.
— Несколько дней, и ты будешь моя, боярышня! — последний поцелуй, и Стоян скрылся за небольшой, почти не видной дверью, сказав на прощанье: — Увидимся сегодня, любая.
Сегодня?
Я машинально повернула к лестнице, вскарабкалась на второй этаж и только там поняла, что ничего не захватила поесть, так меня ошарашил мой княжич-послушник. Сегодня… Что же такое будет сегодня?
А сегодня была перестановочка. После завтрака, прошедшего в странном молчании, Макария поднялась с нами в горницу и велела мужикам тащить мои сундуки и ларцы в другую комнату, которая располагалась поближе к покоям княгини и Марии. Такой чести удостоились только мы с Самаровой, Филомена же улыбнулась мне то ли грустно, то ли с облегчением, и сказала:
— Вот мы и расстанемся. Я тут поживу ещё маленько, а ты уж не сплохуй! Княгиней станешь — не забудь про меня!
— Так а… Как же ты теперь? — огорчилась я, причём вполне искренне. Эта девушка нравилась мне своей кротостью и добрым настроем.
— Да вона вчерась на меня глядели бояре да сотники на вечере!