— Ну, тогда пойдём и сама увидишь!
— Как это? — растерялась девушка. — Надо выйти из дома?
— Без этого не получится дойти до магазина! — рассмеялся Матвей. — Одевайся и пошли!
— У меня нет одежды, — опечалилась она.
— Вот беда! Надень Янкины штаны, сапожки, куртку. Они тебе будут впору, ведь вы одинаковые по размерам.
— Я не могу, — Дана опустила глаза. — Мне кажется, если я надену порты и этот тулуп с цветами, то никогда больше не вернусь домой. Да и не хорошо это… Чужие вещи-то.
Матвей встал, подошёл к ней, тронул за плечо, не зная, как утешить. Сказал неловко:
— Дан, не грусти. Всё наладится. Мы обязательно найдём способ поменять вас обратно.
— Эх, Матвеюшка… Знать бы, взаправду ли всё, что со мной приключилось, это Божья воля…
Она была такой печальной, что невольно захотелось её утешить. И, в то же время, Матвей знал, что эта девушка — не его. Не Яна. Уже хотя бы потому, что Янка никогда не звала его так ласково. Мотя, жопа моя, Матик, Матвеище даже! Но никогда Матвеюшка…
— Ладно, иди оденься, я покажу тебе Москву, — нарочито весело сказал он, чтобы не скатиться в тоску. — Сейчас подберём тебе гардеробчик. И не парься. Янка, если оказалась на твоём месте, точно натянула твоё платье.
Через полчаса Дана со смущённым лицом вышла из комнаты на кухню и робко протянула:
— Ну как?
Матвей поднял брови и ответил:
— Вау!
Девушка преобразилась и стала ещё больше похожа на Янку. В джинсах-слим, в толстом, грубой вязки сером свитере, в ботиночках на каблучках она была просто красоткой. Решено! Долой банный халат и длинные ночнушки. Пусть осваивает современную моду!
— Ты охренительна!
— Охренительна, — тихо повторила Дана, и по её лицу было видно, что она пытается увязать слово «хрен» с похвалой. Не поверила. Матвей качнул головой:
— Ну да, тут надо просто выучить. Охренительна — прекрасна. Я охреневаю — я нахожусь в прострации от чего-то. Хрен тебе — не получишь. Хрен с тобой — ну и ладно… Русский язык, самый великий и могучий, особенно что касается матерных слов и приравненных к ним.
— Матерные слова, — уже почти в панике сказала Дана. — А матерные слова обязательны? Их надо всегда всем говорить?
— Нет! — Матвей смеялся. — Только тем, кого хорошо знаешь! Не вздумай кому так на улице сказать!
— А что такое «прострация»?
— М-м-м… Когда ты охренел… То есть… Ну, застыл с раскрытым ртом, что ли.
— А-а-а… Всё это так сложно! У нас говорят: изумился, диво дивное увидел…
— Ну, тип того. Короче, ты просто диво дивное!
Дана подозрительно глянула на него и уточнила:
— Как чудо в перьях?
— Вовсе нет! Просто… ты очень красивая.
Матвей выдавил эти слова, которые, кроме Янки, никому не говорил, а Дана улыбнулась довольно:
— Ну вот, так бы и сказал!