На самом деле я о таком в последний раз мечтала лет в пятнадцать, если не раньше, но сейчас эти рассуждения были как нельзя кстати. Я сама себе удивлялась… Мне всегда казалось, что попади я в подобную ситуацию, то я просто буду тихо истерить, но нет, пытаюсь что-то из себя изображать. Инстинкт самосохранения — он такой.
— Я тоже мечтал, — лицо Павла просветлело, — И рад, что сделаю это с тобою вместе.
Потом мы молчали, а я судорожно думала о том, что что-то с “одними людьми” не чисто. Нет, понятно, что с теми, кто делает фальшивые документы, всё чисто быть не может, но, как я понимаю, подобные услуги — это нереально дорогое удовольствие, но откуда у Павла, простого “офисного червя”, могут быть такие деньги?
Я думала-думала, а машина всё ехала… И тут я почувствовала, что хочу в туалет. И в голову ко мне закралась гениальная мысль.
— Паш, — жалобно позвала его я, — останови, пожалуйста, машину.
Мы ехали по дороге в лесном массиве, так что, если я выйду из машины и уйду на какое-то расстояние вглубь, то меня, может быть, и незаметно станет… ну, или, хотя бы побуду пару минут подальше от этого психа. И выиграю время. Может быть, тут каждая минута дорога, а я как раз помогу своему спасению. По крайней мере, очень надеюсь, что меня вообще ищут.
— Зачем? — нахмурился мой похититель, но скорость всё-таки сбавил до минимальной.
Я вздохнула и в притворном стеснение потупила взгляд:
— Я в туалет хочу… И мне нужны кое-какие средства гигиены из моей сумки.
Я как бы мягко намекала на прокладки, надеясь смутить мужчину. и у меня, вроде как, это получилось:
— Да-да, конечно, сейчас.
Машина остановилась, свет от фар рассеивался непозволительно далеко. Павел с переднего сидения взял какой-то пакет и начал вытряхивать из него какие-то вещи… шприцы с желтоватым содержимым. После этого всего из пакета появилась моя сумка.
Я вышла из машины и открыла переднюю дверь, наклоняясь, чтобы взять сумку. В голове моей уже зрел коварный план, при мысли о котором у меня колени подгибались. Но Павлу лучше причиной моей дрожи считать смущение, да.
Я нагнулась, потянулась за сумкой, намеренно коснувшись руки мужчины при этом.
— Паш… — прошептала я, проникновенно глядя ему в глаза и ставя колено на сиденье, совсем рядом со шприцем, — Можно я тебя… поцелую?
Он застыл, разглядывая моё лица, а затем хрипло проговорил:
— Конечно… тебе всё можно, — и я, недолго раздумывая, прикоснулась к его губам, а правую руку опустила на своё колено, спуская её всё ниже. Поза была адски неудобная, но мой план казался мне единственным способом спасения, потому как я боялась попасть туда, куда мы собственно и ехали. К людям к этим… Интуиция, или что там, мне подсказывала, что надо любым путём сваливать именно сейчас.
Мягкие прохладные губы Павла были настойчиво-противными, а я одной рукой пыталась снять колпачок со шприца. Поцелуй уже становился страстным, а у меня только-только получилось.
Мне укол Павел сделал в бедро, из чего могу сделать вывод, что не важно, куда вообще шприц втыкать. В машине он сидел без куртки, в одном только офисном костюме, так что, доступной для меня оказалась шея.
Я аккуратно перехватила шприц, из-под опущенных ресниц следила за тем, чтобы глаза Павла оставались закрытыми и старательно увлекала его поцелуем, поднося руку к его шее.
Замах должен был оказаться точным, потому что у меня второго шанса точно не будет. И, несмотря на то, что руки у меня дрожали, игла вошла под кожу, а шприц оказался пустым.
Павел постарался меня ухватить, но у него ничего не получилось, потому что сознание он потерял почти мгновенно. Я сразу же отскочила от него, схватила второй шприц и воткнула его ему в руку. Хоть сутки, хоть двое пусть тут в отключке лежит, лишь бы я успела до дороги добраться.
Мне было до безумия страшно, руки дрожали. Сумка была тяжеловатой, поэтому я взяла только деньги и карты из кошелька и паспорт, а саму сумку кинула в салоне. Нашла ключи от машины, захлопнула её, и кое-как разобралась с блокировкой. Сам брелок кинула под машину, и спешно направилась в обратную сторону, ближе к трассе. Жалко, что телефон не удалось найти… Ни моего не было нигде, ни его. Так всё было бы куда проще: вызвала бы такси, как только нашла бы какой-нибудь ориентир, а так придётся голосовать. А на тут темно, идти приходится почти наощупь.
Дорогу я лишь называла дорогой, на деле это была адская смесь из грязи и камней. И, судя по тому, что даже на машине ехали мы долго, идти до трассы придётся долго. Но я до ужаса собой гордилась, пусть после побега чувство тревоги и не пропало. Но я была уверена, что пропадёт оно только тогда, когда я буду лежать дома в кровати в объятиях Влада и тёплого одеяла. В лесу, неизвестно в какой стороне от города, в не самой тёплой одежде и не в самой удобной обуви чувство тревоги вполне себе обосновано. Но логические рассуждения совершенно никаким образом не могли меня успокоить и всё, что я могла сделать, это идти и тупо глядеть себе под ноги, стараясь не задумываться, как много времени прошло, и сколько мне ещё идти.
Через какое-то время мне начали мерещиться шорохи вдали, но я списала это на какую-нибудь мелкую живность. Мыши там какие-нибудь, я не знаю. Птички, может быть. Ёжики, вроде как, в спячке. Может, зайцы, сейчас так темно, что я и медведя бы разглядеть не смогла, только услышать. Да, в конце концов, ветер шумит…
Но звуки с каждой секундой становились всё отчётливее. Громкий шорох, долгий хруст, похожий на звук из фильмов ужасов, а затем тишина.
Мне хотелось заорать, и я почти это сделала, когда почувствовала, что меня кто-то тронул со спины, но, когда этот “некто” развернул меня к себе, орать я передумала:
— Влад… — прошептала я, мимоходом заметив, что он почему-то появился тут без куртки, в одной рубашке. Но размышлять мне было некогда, я поспешила прижаться к его горячей груди как можно плотнее.
Так мы стояли и молчали несколько восхитительно вечных мгновений. А затем я поняла, что с той стороны, откуда я пришла, слышится звук подъезжающей машины. И свет фар заметила…
Судя п